Хиро Арикава - Хроники странствующего кота

Сатору приехал на следующей неделе, когда у Коскэ был выходной. И привез с собой своего обожаемого кота.

Заслышав звук мотора, Коскэ вышел на улицу – серебристый фургон Сатору как раз выруливал на стоянку студии.

– Коскэ! Сколько лет, сколько зим! – Сатору оторвал руку от руля и помахал Коскэ.

– Давай паркуйся быстрее! – с невеселой улыбкой ответил Коскэ.

Они не виделись целых три года. Он был очень рад приезду Сатору. Тот ничуть не изменился, остался таким же, как в детстве.

– Надо было прямо тут парковаться, здесь ведь проще.

На стоянке перед студией было три места для машин клиентов, но Сатору выбрал место рядом со входом в дом, где были навалены коробки и прочий хлам.

– А вдруг клиенты приедут? Неудобно получится.

– Сегодня выходной. Ты забыл?

Среда была в студии нерабочим днем. Коскэ приглашал Сатору в субботу или воскресенье, когда в фирме Сатору выходные дни, но Сатору настоял на среде, мол, неловко, ведь он будет с котом.

Сатору кивнул, вылез из машины и достал переноску с заднего сиденья.

– Это и есть Нана?

– Да. Я же посылал тебе фотографии. Хвост у него похож на семерку. Подходящее имя, правда?

– Ты всегда выбираешь странные имена. Прежде был Хати…

Они прошли в дом. Однако, когда Коскэ захотел рассмотреть Нана поближе, тот угрожающе заворчал и не пожелал выбираться из переноски. Коскэ заглянул в переноску, но увидел только черный хвост крючком и белый пушистый зад.

– Нана… Нана-тян [5] – тян – уменьшительно-ласкательный суффикс для имен в японском языке. , что с тобой? – растерялся Сатору.

Он сам попытался вытащить кота, но и у него ничего не вышло.

– Извини. Незнакомый дом, Нана, видимо, нервничает. Подождем, пока не успокоится…

Они поставили переноску на пол, открыв дверцу, и принялись вспоминать школьное прошлое.

– Ты за рулем, поэтому тебе нельзя алкоголь. Что будешь – кофе или чай?

– Давай кофе.

Коскэ сделал две чашки кофе. Сатору взял свою и как бы невзначай поинтересовался:

– А где супруга?

Коскэ хотел увильнуть от ответа, но не нашел что сказать.

– Она вернулась к родителям, – после неловкой паузы выдавил он.

– О-о… вот как?

На лице Сатору отразилась целая гамма чувств: «Извини, дружище. Я не хотел… не хотел сделать тебе больно, но я же не знал».

– И… а ты разве можешь сам решать вопрос насчет кота? Вы не поругаетесь потом, когда она вернется?

– Она любит кошек. Может быть, она скорее вернется, если я возьму кота.

– У людей разные вкусы.

– Я переслал ей те фото с Нана. Она сказала: «Делай, как тебе угодно».

– То есть ее согласия ты не получил.

– Она разрешила поступать, как мне угодно. И вообще, это первый раз за все время, когда она ответила мне, – потому что дело касалось кота.

«Может, она скорее вернется, если я возьму кота» – это, конечно, была шутка, однако в глубине души Коскэ надеялся именно на такой поворот событий.

– Она никогда не выгонит кошку из дома. Если вернется. А не вернется, я сам буду заботиться о Нана. Какие проблемы.

– Понятно, – протянул Сатору, закрывая тему.

Теперь была очередь Коскэ задавать вопросы.

– Ты мне лучше скажи, почему ты больше не можешь держать Нана?

– Ну… как тебе объяснить. – Сатору с неловким смешком почесал голову. – Возникли некоторые обстоятельства, и мы не сможем теперь жить вместе.

Что-то щелкнуло в голове у Коскэ. Тут что-то не так, он почувствовал это еще тогда, когда они договаривались о встрече. Сатору, работавший в фирме с девяти до шести, вдруг предложил подстроиться под график Коскэ и приехал в середине недели!

– Тебя уволили?

– Ну… нет, дело в том, что теперь у меня не получится держать его у себя.

Сатору явно уходил от ответа, и Коскэ не стал наседать.

– Во всяком случае, мне нужно пристроить Нана в хорошие руки. Я уже пробовал договориться с парой близких друзей…

– Вот как… Да, это не так легко.

Коскэ еще больше захотелось взять к себе Нана. Акт милосердия! Нужно помочь человеку, тем более Сатору.

– Ну а ты-то как? Какие планы на жизнь? И вообще…

– Спасибо, что спросил. Если я пристрою Нана, со мной все будет превосходно.

Коскэ почувствовал, что дальше заходить не стоит. Это будет слишком назойливо. Он уже дал понять: если нужно чем-то помочь, пусть Сатору только скажет.

– Знаешь, я прямо обалдел, когда получил фото. Это же вылитый Хати!

– Когда ты увидишь его воочию, ты еще больше удивишься.

Сатору обернулся на переноску, стоявшую у него за спиной. Нана и не думал высовывать нос.

– Когда я впервые встретил его, я тоже был потрясен. На мгновение подумал, что это и в самом деле Хати.

Такого, разумеется, быть не могло, и печаль Сатору нельзя было не заметить.

– А что сталось с Хати?

– Он погиб, когда я учился в старшей школе. Его новый хозяин связался со мной. Сказал, что Хати попал под машину.

Было видно, что даже сейчас Сатору тяжело говорить об этом.

– Молодцы, что сообщили тебе.

Хорошо, когда можно погоревать о любимом коте с другом. Но в то время Сатору, наверное, рыдал в одиночку, и не один раз…

– Извини, я что-то совсем раскис.

– Ну что ты извиняешься, идиот!

Коскэ замахнулся, словно хотел легонько толкнуть Сатору, – и тот шутливо уклонился.

– Время летит так быстро, что даже не замечаешь. Кажется, это было вчера. Когда мы с тобой нашли Хати. Помнишь?

Сатору смущенно засмеялся.

Неподалеку от фотостудии семьи Савада, вверх по склону пологого холма, начинался жилой квартал. Лет тридцать назад квартал считался перспективным и модным, в нем было много красивых, словно сошедших с картинки, домов и шикарных кондоминиумов.

Семья Сатору жила как раз в одном из таких кондоминиумов. Сатору, отец и мать. Сатору и Коскэ стали вместе ходить в клуб по плаванию во втором классе начальной школы. У Коскэ в детстве была легкая форма атопического дерматита, и его привела в клуб мать, свято веровавшая в то, что вода излечивает все болезни. У Сатору были иные причины. Он плавал так быстро, что все шутили насчет перепонок у него между пальцами, и даже школьные учителя советовали ему заняться плаванием всерьез, вот он и пришел в клуб.

Озорник Сатору во время перерывов ползал по дну бассейна, как саламандра, а потом внезапно всплывал, пугая других учеников. Однажды тренер в сердцах назвал его каппой [6] Каппа (букв. «речное дитя») в японской низшей мифологии – водяной. , и прозвище прилипло к Сатору. А иногда тренер называл его еще перепончатолапым – в зависимости от настроения.

Поэтому Сатору всегда тренировался в группе для продвинутых, а Коскэ занимался вместе с обычными детьми, среди которых было много таких же, как он, аллергиков.