Владимир Логинов - Ад криминала: Рассказы и очерки

В 1989 — 90 гг. в СО ингушами было проведено 12 крупных митингов, где основное внимание уделялось территориальным притязаниям к Осетии. Выступавшие заявляли, что ингушский народ в СО оскорблен, при-тиснен, унижен, что ингушам не дают возможности приобретать дома в селах Осетии, притесняют при приеме на работу, попирают их гражданские права. Особенно взбудоражил население многотысячный митинг в Назрани 13–15 марта 1990 г., где выступающие открыто призывали к вооружению населения, невыходу на работу, требовали немедленного решения территориального вопроса. В противном случае угрожали в течение 24 часов (такое же время, за которое их выселили) установить свои порядки и стереть все на своем пути. В митинге принимали участие чеченцы, кабардинцы, балкарцы, дагестанцы, азербайджанцы, грузины. Последние призывали ингушей к решительным действиям против осетин, предлагая им: "… нажмите на них с этой стороны, а мы — с другой…” Не раз подчеркивалось, что ингуши выступают под мусульманским флагом.

Руководство Северной Осетии делало все возможное, чтобы остановить назревающее кровопролитие, шло на многочисленные уступки. В ВУЗы республики ингуши принимались вне конкурса, для них освобождались места в государственных и правоохранительных структурах, выделялись земельные участки до 25 соток, власти закрывали глаза на самовольный захват колхозных пашен. Вокруг Владикавказа росли как грибы трехэтажные дома (50x50 метров, в подвалы которых свободно въезжали КамАЗы, доверху груженные ворованными товарами. Так, у одного такого домовладельца-ингуша было вывезено из подвала водки на 3 млн. рублей, а сам подвал напоминал склад районного универмага: секции ковров, хрусталя, скобяных товаров, одежды, сахара и круп, шесть видеомагнитофонов… Личный скот “рядовых” ингушей исчислялся десятками голов коров и сотней овец. При этом они считались обычными сельскими тружениками, I многодетными отцами и матерями!

Осетины — народ мирный и законопослушный — терпели и это, надеясь, что такое потакание “несчастным” ингушам временное, обстановку обострять нельзя. Однако когда в ингушские дома хлынул поток оружия — автоматы, пулеметы, гранатометы, а то и бэтээры в огородах, купленные и разворованные со складов Северокавказского военного округа, стало не до шуток. (Я видел своими глазами бабку на назрановском базаре, которая рядом с горкой яблок продавала лимонки по 1000 рублей за штуку.) Назревала война, остановить которую могла только сильная власть. Но в Москве мало представляли угрозу России на Кавказе и все еще играли в свои мелкие игры. А принятый Верховным Советом РСФСР 26 апреля 1991 года Закон “О реабилитации репрессированных народов” совсем развязал ингушам руки, ибо в нем не было главного — механизма его реализации, что превратило его в пародию, которую можно толковать как угодно.

К этому времени ситуация в Северной Осетии была сильно осложнена конфликтом в Южной Осетии, входившей в состав Грузии, где к власти пришел Гамсахурдиа. Его курс на отделение Грузии от СССР подстегнул Горбачева действовать через Дзасохова — бывшего первого секретаря СО АССР. Последний не придумал ничего умнее, как спровоцировать южных осетин на отделение от Грузии и присоединение к Северной Осетии. При этом была обещана поддержка южанам в виде ввода войск СА на территорию Грузии, дабы приструнить Гамсахурдиа. Но тот в свою очередь вовсе упразднил Юго-Осетинскую автономную область и объявил войну сепаратистам. Началась война осетин с грузинами, обернувшаяся неслыханными жертвами и массовым потоком беженцев из Южной Осетии в Северную. К лету 1992 года их число превысило 120 тысяч человек.

Беженцы — кударцы — расселялись в Пригородном районе, преимущественно на туристических базах, в пионерских лагерях, гостиницах, домах отдыха. В 1992 г. им стали выделять помещения детских садов. Правительство Северной Осетии оказывало им помощь в предметах домашнего обихода, белье, одежде, продуктах питания. И хотя большинство населения СО сочувственно относилось к своим землякам, потерявшим кров, недовольство местных жителей, и прежде всего ингушей, возрастало. Прибывшие южане требовали статуса беженцев, что подразумевало предоставление льгот на получение жилья и других социальных благ, ущемляя тем самым законные права местных очередников. Резко подскочили цены на продукты питания, промтовары, жилье. Расцвела спекуляция среди южно-осетинской молодежи. Дело дошло до того, что национальные гвардейцы СО систематически проводили рейды по рынкам, где отлавливали молодых спекулянтов кударцев и вывозили их на границы Южной Осетии, внушая “землякам”, что они должны защищать свою родину. Тем не менее криминогенная обстановка в Пригородном районе возрастала с каждым днем из-за неустроенности, безработицы, давления кударцев на грузинское население СО и, конечно, же, из-за нарастающей конфронтации уже обжившихся ингушей.

Принимаемые правительством Северной Осетии меры по ведению переговоров с руководством ЧИР по выработке механизма реализации закона “О реабилитации репрессированных народов” наталкивались на неуступчивость со стороны ингушских лидеров, которые заявляли, что согласно Закону территория должна быть отдана им и никаких переговоров они вести не будут. Эта бескомпромиссная позиция была возведена в ранг государственной политики ЧИР и зафиксирована в ст. 17 Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики, принятой Верховным Советом ЧИР 27 ноября 1990 года: “Чечено-Ингушская Республика подтверждает справедливое требование ингушского народа о восстановлении национальной государственности и необходимости решения вопроса возврата территорий, принадлежащих ему и отторгнутых в результате сталинских репрессий — Пригородного и части Малгобекского районов в пределах их бывших границ, а также Правобережной части города Владикавказа. Союзный договор будет подписан Чечено-Ингушской Республикой после возврата отторгнутых территорий Ингушетии…”

После августовского путча в Москве обстановка в ЧИР еще более обострилась. Вместо распущенного Верховного Совета был создан Временный Совет, который в октябре 1991 года сменил Исполком Общенационального Конгресса чеченского народа во главе с Дудаевым Д.М., избранным вскоре Президентом Чечни. Дудаев немедленно заявил, что Чеченской Республике суждено положить начало распаду Российской империи. При этом он-де сторонник неделимой Чечено-Ингушетии, поэтому, как только ингуши сочтут нужным присоединиться к выборам, тут же будет решаться вопрос о создании единой Вайнахской республики. Такое заявление обескуражило ингушских лидеров, вынашивавших планы своей собственной автономии.