Владимир Логинов - Ад криминала: Рассказы и очерки

— Детский фонд помог?

— Да. Выдали единовременное пособие — тысячу и назначили ежемесячно по сто рублей.

— А похороны, поминки, памятник?

— Это за счет таксопарка, и еще за отпевание в Коломенском. Когда Володина мать умерла, ее там отпевали, и ему понравилось. А мужем он был очень хорошим, не пил, все с машиной возился, она у него как новенькая была. А во время путча, в августе, он три дня у "Белого дома" был, я тогда болела, с температурой под сорок лежала. Так он мне через каждые два часа звонил, но от "Белого дома" не уходил…

Все смешалось в голове бедной вдовы, и сознание невосполнимости утраты, и ананасы, и наивная гордость за покойного мужа, готового отстаивать демократию и свободу… Хоть и не очень-то вязалась обстановка квартиры с образом "гражданина Кале", который рисовался Лене в лице Володи. Конечно, о мертвых плохо не говорят. Но с "Белым домом" она переборщила — не о том она плачет по ночам…

Перед нами была типичная таксистская семья. Стены комнаты увешаны коврами, заставлены "музыкой". Главным в жизни были деньги, желание "красиво” жить. Разумеется, Володя Матвеев был неплохим парнем. И была у него вполне земная мечта: жить богато и счастливо, выкупить машину и ездить с семьей в деревню жены. Именно это страстное желание разбогатеть и сгубило его. Ведь он работал в ту смену до 21 часа, а посадил своих убийц в машину около трех часов ночи в Домодедове. Здесь все логично: он сам себя определил в зону риска ради выгоды. По большому счету — он себя и погубил. Как ни крути, иное не вырисовывается.

— Как вы думаете, из-за чего его все-таки убили?

— Думаю, он дрался из-за машины, — ответила Лена. — Мне следователь говорил, что до этого было два таких случая, когда водителей, оглушив, из машины выбрасывали. Те двое остались живы. А он, наверное, сопротивлялся, машина уже почти наша была…

— Но угонщики охотятся за новыми автомобилями…

— А она выглядела как новая. Он с ней днем и ночью возился, весь порошок у меня перетаскал, все подчищал, менял. Жить без нее не мог.

— А как восприняли его гибель сменщики?

— Они меня к нему в морг возили, а потом один сменщик несколько дней вообще не мог на работу выходить. Где-то через неделю после похорон на заказ выехал, а там "кавказцы". Так он их не посадил, уехал…

Сменщика Володи Матвеева можно понять. И не случайно для всех московских таксистов "кавказцы" стали врагами. Но все ли таксисты такие уж невинные жертвы? Отнюдь. Среди них немало таких, что похлеще "кавказцев". Обратимся к статистике отдела МУРа, занимающегося кражами, разбоями и организованными грабежами.

В 1989 году были задержаны 72 преступные группы общим составом 273 человека. Уголовные деяния этих банд квалифицировались по статьям 145 УК РСФСР (грабеж) и 146 УК РСФСР (разбой). Причем в таком соотношении: грабежи — одна треть, разбои — две трети. Каждая из групп-банд использовала для преступления по 3–4 машины такси с их водителями, большинство которых, как ни странно, выходило сухими из воды.

А дело здесь вот в чем. Когда таксист "подвязывается на дело", он себя страхует: по договоренности с преступником он может "слинять" на полпути, почуяв, что что-+о не так. Однако если вляпается, то преступник, как ни странно, его "не сдает". А вот он…

Все мы знаем, как тяжела работа следователя. Наше процессуальное законодательство настолько несовершенно, что порою, чтобы засадить матерых преступников, следственные органы иногда вступают в сговор с мелким преступником, пообещав взамен свободу. Ибо самое слабое место — доказательственная база. А если она недостаточна, то суды возвращают дела на доследование, а преступников зачастую выпускают на волю, где они могут сотворить еще черт знает что. Так вот, таксисты, случается, "сдав" исполнителей, уходят от суда. Это горькая правда. Хотя многое здесь зависит и от настойчивости следователей, и от самих пострадавших. Как, например, в случае ограбления немки Клары К.

Эта женщина, несколько лет прожившая в Москве, вышла со своим спутником-немцем из гостиницы "Интурист" на стоянку такси. Клара К. обращалась к таксистам с просьбой отвезти на Ленинский проспект, но те заламывали неимоверную цену. И тут подходит невзрачный водитель машины, стоявшей в стороне, и предлагает свои услуги всего за десять рублей. Клара соглашается, и таксист кивает на свою машину: "Вы садитесь, а я сейчас позвоню и поедем, мне туда по пути. Какой, вы сказали, дом? Ага. Ну, садитесь". Позвонив, он пожурил скромных немцев, не решившихся сесть без хозяина в машину, и они поехали. Позже Клара К. вспоминала: "Я еще очень удивлялась: почему он едет так медленно? Ведь все таксисты гоняют по Москве как ненормальные. А когда он не остановил там, где я просила, я поняла, что здесь что-то не так…"

В самом деле, подъехав к нужному дому на Ленинском проспекте, Клара К. захотела выйти со своим спутником и пешком пройти до подъезда. О чем и попросила водителя. Но тот, ни слова не говоря (якобы желая подвезти до самых дверей), свернул под арку, где вдруг их ослепили фары другого автомобиля. Из преградившей им путь машины выскочили несколько человек. Распахнув дверцы такси, они ударили таксиста по голове, сорвали с Клары К. серьги, кольца, отняли сумочку, обчистили ее спутника и так же мгновенно исчезли. Таксист "пришел в себя", поохал, поахал, посочувствовал и даже предложил отвезти пострадавших в немецкое посольство. Там он оставил свои координаты, номер машины и т. д., немножко напутав, якобы от волнения. Видимо, он так бы и прошел как свидетель, если бы не потерпевшая Клара К. Со свойственной ей немецкой педантичностью она стояла на своем до конца, утверждая, что таксист — не свидетель, а соучастник. Доказательства удалось добыть, и "тоже пострадавший” водитель такси сел на скамью подсудимых.

В МУРе даже привели эпизод, когда два напарника, работающие на одной машине такси, через ночь менялись ролями: "выходной” становился грабителем, а в следующую смену — наоборот. Это маскировалось под охрану машины и товарища по работе.

К концу ноября уже появилась кое-какая цифирь по 1991 году по Москве, говорящая о преступлениях в такси (в отношении водителей и в отношении пассажиров). В отношении таксистов за одиннадцать месяцев было совершено 13 опасных преступлений, из них раскрыты 7 разбойных нападений и 1 грабеж. 5 преступлений еще не раскрыто. В отношении пассажиров за этот же промежуток времени в такси совершено 10 разбоев и 3 грабежа. Раскрыты 5 разбоев и 1 грабеж.

Получается пятьдесят на пятьдесят. И жертвы, и хищники. Один мой хороший знакомый, чеченский писатель И. Эльсанов, назвал таксистов "ручками от кувшина”. Он имел в виду пословицу своего народа: "Гончар приделывает ручку к кувшину там, где ему захочется”. "Гончар” — это в данном случае мафиози. Тогда я проводил журналистское расследование по делу арестованного чеченца Хозы (Н. Сулейманова), который пользовался услугами десятка таксистов из разных московских парков. Все они, зная о преступных делах Хозы, так и прошли свидетелями: нам платили, мы возили, а что и зачем — не знаем, не интересовались.