Эндрю Ридкер - Альтруисты [litres]

– Ты же сама называла меня продажной шкурой, пока я там работал!

– Ты и был продажной шкурой. Но хоть при деле.

– Бесконечные разъезды…

– Тогда они тебе даже нравились. И вообще ты был весь такой высокофункциональный и продуктивный. Ну да, потом все пошло наперекосяк. Мама умерла. Ты захандрил. Но подумай: сколько времени прошло с тех пор?

– Чем дольше я об этом думал, тем несчастнее становился.

– Значит, слишком долго думал.

– Давай лучше обсудим то, ради чего встретились.

– Хорошо.

Она сунула руку в карман пальто и достала оттуда папино послание. Итан вытащил свой конверт и положил его сверху.

– Смотрю, ты тоже получила голубиную почту. – (Ее телефон опять пронзительно взвыл.) – Папа прямо расстарался.

– Что думаешь?

– Пока не знаю, – ответил Итан. – Я не в восторге от идеи.

– Из-за него?

– Из-за него.

Мэгги надеялась услышать другое. Она не особо скучала по отцу, но ей хотелось почтить память мамы, съездить на ее могилу – и заодно перевезти из Сент-Луиса в Нью-Йорк кое-какие вещи. Личные вещи. Принадлежавшие Франсин. Папино приглашение давало ей возможность вернуться домой под достойным предлогом – как будто она вовсе не мечтала перерыть весь дом на предмет памятных вещиц, а приехала навестить отца.

– Да ладно тебе, – не слишком уверенно возразила Мэгги. – Не такой уж он и плохой.

– Я все думаю о том, что ты мне сказала после похорон. Ну, мол, у него была масса возможностей поучаствовать в нашей жизни. А мне давно пора смириться с простым фактом: он никогда не изменится.

– Я так сказала?

– Да.

Вой .

– Ну… – Мэгги накрутила на палец кудряшку. – Ну да.

– Ты сказала, цитирую: «Ты вконец избаловал его вторыми шансами».

– Брось, не могла я так сказать.

Мэгги не хотелось ехать в Сент-Луис одной. Она нуждалась в Итане, в каком-то буфере между нею и отцом. Провести все выходные наедине с Артуром? Немыслимо! Без Итана химический состав семьи приобретал ощутимую горючесть.

– Может, на сей раз будет по-другому. Он ведь сам написал, в конце-то концов. Сам нас пригласил.

– Твои слова ломают мою картину мира, если честно.

– Съездили бы все вместе на мамину могилу…

– «Ты избаловал его вторыми шансами» – твои слова.

– Да не могла я такое сказать!

Подошел официант. Он хотел эффектно поставить чашки, но случайно грохнул их об стол.

Мэгги поднесла кофе к губам и подула: темная поверхность подернулась рябью.

Итан сделал глоток… и резко охнул:

– Вот черт!

– Обжегся?

– Нет. – Он опустил голову и прикрыл лицо ладонью. – Сзади. Выходит из туалета. Только не смотри!

Мэгги рывком развернулась. За соседний столик садился высокий мускулистый блондин с выбритыми висками.

– Я же сказал: не смотри!

– Кто этот неонацик? – спросила она.

Итан свирепо зашикал:

– Тише ты!

Она вновь обернулась и повнимательней рассмотрела блондина:

– Симпатичный. Не знала, что ты западаешь на арийцев.

– Идем отсюда.

– Нам только что кофе принесли!

– Мля, мля, мля… – Итан опустил голову еще ниже.

Опять вой.

– Это у тебя?

– Нет. Да. Не знаю. Пообещай, что подумаешь о поездке.

Телефон Мэгги снова взвыл.

– Можешь его вырубить?! – рявкнул Итан.

– О! – раздался голос из-за ее спины. – Итан! Какая встреча!

– Черт, – прошипел он, выпрямился и помахал рукой. – Шон!

Блондин не спеша подрулил к их столику:

– Рад тебя видеть!

– И я. – Итан встал и приобнял Шона за плечо, затем сел обратно. – Это моя сестра, Мэгги.

– Привет!

– Привет! – Шон склонил голову набок. – Давненько не виделись, красавчик.

– Да уж.

Мэгги кашлянула.

– Я в самом деле рад встрече. На прошлой неделе уронил мобильник в унитаз и потерял все контакты, представляешь? В общем, я хочу устроить маленькую пирушку… ну, не то чтобы маленькую… Весной у меня вроде как свадьба намечается?.. – Он поднял левую руку. Сверкающее золотое кольцо обнимало его безымянный палец.

– Поздравляю!

– Ну и мы решили арендовать эти… яхты? Стартануть из Адской кухни, спуститься по Гудзону до статуи Свободы и обратно. Но только медленно. Шесть часов на воде. Вот, будет маленькая вечеринка. Не то чтоб совсем маленькая… Сыграем свадьбу, в общем. Обязательно приходи, Итан. Как раз на таком мероприятии я встретил свою половинку. Ну и вообще – символично же. Круг замкнулся, все дела.

– Спасибо, я не большой любитель подобных…

– Ты в своем репертуаре! Брось, Итан, будет весело. Пьянка на Гудзоне. Мы человек сто пригласили – может, познакомишься с кем-нибудь!

– Не знаю…

– Отказы не принимаются.

– Какого числа, говоришь?

– Ура! Одиннадцатого. Вторая суббота апреля.

Мэгги вытаращила глаза и энергично закивала на конверты.

– Ой! – воскликнул Итан. – Я же не могу.

– Почему? – спросил Шон.

– Еду в Сент-Луис с сестрой.

Шон надулся:

– Понятно.

Телефон Мэгги снова завыл. Она вырвала его из кармана, причитая: «Ну что, что, что ?!» – и увидела на экране кучу уведомлений: RoseBox нашел поблизости шесть человек с аналогичными травмами.

– Что ж, рад был повидаться, – сказал Шон. – Ты классно выглядишь, Итан. Как и всегда.

С этими словами он вернулся за свой столик.

– Как здорово, что ты передумал!

– Да-да… – Итан глотнул кофе.

– Если ты меня продинамишь, я отыщу его и скажу, что ты никуда не едешь. Отыщу и скажу, клянусь! Ты меня знаешь.

– Интересно, к чему это было: что я всегда классно выгляжу…

– «Комплимент» называется.

– А ты разве не разглядела в этих словах скрытый смысл? Я вот разглядел.

– Псих.

Звякнул колокольчик над входной дверью. В кафе вошел здоровенный мужик в серой толстовке-кенгуру. На толстовке красовалась надпись: «Чемпион», а передний карман был оторван. Всклокоченная борода пожелтела возле рта. В руке здоровяк держал большой пластиковый пакет с кучей пакетиков внутри. Менеджер тут же подбежала и выпроводила его за дверь.

– Слушай… – вдруг сказал Итан. – А как ты называла маму?

– Э-э?..

– Ну… Помнишь, ты ей прозвище придумала?.. – Итан изобразил над головой невидимую корону.

– А, точно. Мадам Пушок.

– Да! Потому что у нее было…

– Пальто, ага. – Мэгги взбила кудри. – Пальто с меховой оторочкой на капюшоне.

– Мадам Пушок. Точно.

– Мне казалось, что в этом пальто она выглядит очень аристократично.

– Ага.

– Прямо как королева.

Больше всего на свете Мэгги жалела, что ее не было рядом с мамой, когда та умирала. Она столько дней провела в больнице «Барнс-Джуиш» (бродила по стерильным коридорам, ночами спала у маминой койки), но в нужный момент уехала. Самое ужасное – куда она уехала: на природу, на реку в горах Озарк, чтобы выпивать, валяться на плоту и неторопливо дрейфовать по течению навстречу выпускному.