Фредрик Бакман - Мы против вас [litres]

– Сестры говорят, тебе нужна работа.

– Видимо, да, – буркнул Беньи.

Рамона разглядела в его глазах взгляд Алана Овича.

– Сестры говорят, тебе спокойно не живется, нужно тебя чем-то занять. Они не смогут удержать тебя от барной стойки, но хоть пристроят тебя к ней с правильной стороны. Я говорила Адри, что тебя пускать за стойку – все равно что козла в огород, но ее разве убедишь? А Катя твердит, что у тебя есть опыт бармена, ты работал в ее кабаке в Хеде. Как там краснозадые его называют? «Овин»?

Беньи кивнул. «Краснозадыми» Рамона величала жителей Хеда.

– Меня там больше не ждут. Между мной и… коренным населением возникли эстетические разногласия, – пояснил Беньи.

Рамоне незачем было закатывать ему рукав, чтобы узнать, что под ним наколот медведь. Она питала слабость к юношам, которые любят этот город больше, чем представляется разумным.

– Умеешь наливать пиво в стакан, а не мимо?

– Да.

– Что делать, если просят налить в долг?

– Одолжить в челюсть?

– Приступай к работе!

– Спасибо.

– Не благодари. Я тебя нанимаю только потому, что боюсь твоих сестер, – фыркнула Рамона.

– Все разумные люди их боятся, – улыбнулся Беньи.

Рамона жестом указала на полки:

– У нас два сорта пива, один сорт виски, все остальное – просто для красоты. Будешь мыть посуду и прибираться, а если кто с кем повздорит, ты НЕ вмешиваешься, понял?

Беньи не спорил – хорошее начало. Он разобрал на заднем дворе накопившуюся за многие месяцы кучу досок и кровельного железа. Сильный как бык и умеет держать язык за зубами. Два свойства, которые Рамона особенно ценила.

Когда пришла пора выключать свет и запирать заведение, Беньи помог хозяйке подняться в ее квартиру. На стенах все еще висели фотографии Хольгера, ее мужа. Он и «Бьорнстад-Хоккей», ее первая и вторая любови, зеленые флаги и вымпелы на каждой стене.

– Если хочешь о чем-то спросить – спрашивай сейчас. – Рамона ласково погладила молодого человека по щеке.

– У меня нет вопросов, – соврал Беньи.

– Тебе, наверное, интересно, часто ли твой отец заходил в «Шкуру». Имел ли обычай сидеть в баре, прежде чем… уйти в лес.

Руки Беньи исчезли в карманах джинсовой куртки, голос утратил взрослость.

– Каким он был? – спросил мальчик.

Старуха вздохнула:

– Не из лучших. Не из худших.

Беньи повернулся к выходу:

– Я вынесу мусор. Увидимся завтра вечером.

Но Рамона схватила его за руку и прошептала:

– Беньямин, тебе не обязательно быть, как он. У тебя его глаза, но я верю – ты можешь стать другим.

Беньи расплакался перед ней, и ему не было стыдно.

На следующее утро, довольно рано, Элизабет Цаккель просунула голову в дверь кабинета Петера Андерсона. Петер сражался с кофемашиной. Цаккель наблюдала. Петер нажал какую-то кнопку, из брюха машины полилась коричневая жижа; Петер в панике нажал на все кнопки сразу, одновременно с поразительной, акробатической точностью протянув руку за бумажным полотенцем. Машину он при этом удерживал ногой.

– И меня еще считают странной из-за того, что я НЕ пью кофе… – заметила Цаккель.

Петер поднял глаза. Он как раз исполнял па из современного хореографического прочтения уборки в офисе, сопровождая выступление словами, которые Цаккель – с полным на то основанием – полагала совершенно чуждыми его лексикону.

– Едр… перемать… как же меня зае…

– Может, мне попозже зайти? – осведомилась Цаккель.

– Нет… нет… я… эта, мм, машина, просто сил моих нет, но… мне ее подарила дочь! – смущенно признался Петер.

Цаккель никак не отреагировала на это сообщение.

– Я зайду позже, – решила она.

– Нет! Я… извините… что вы хотели? Вам зарплату задержали? – озаботился Петер.

– Я насчет веревки, – сказала Цаккель, но Петер уже завел оправдательную речь:

– Новый спонсор… договор еще не… переговоры пока не завершились. Но зарплату все получат уже сейчас!

Он промокнул потный лоб. Цаккель гнула свое:

– Я не насчет зарплаты. Я насчет веревки.

– Веревки? – повторил Петер.

– Мне нужна веревка. И ружье для пейнтбола. Здесь можно купить?

– Ружье для пейнтбола? – повторил Петер.

Цаккель объяснила – монотонно, но без раздражения:

– Пейнтбол – военная игра, проводимая в специально отведенном для этого месте, две команды стреляют друг в друга из ружей пульками, содержащими краску. Мне нужно такое ружье.

– Я знаю, что такое пейнтбол, – заверил ее Петер.

– Мне так не показалось, – сообщила Цаккель в свое оправдание.

Петер почесал в затылке, и кофе оказался у него на лбу. Петер этого не заметил, а Цаккель милосердно не стала ему сообщать об этом непорядке, чтобы не вызвать у спортивного директора панической атаки.

– Веревки есть в скобяной лавке, напротив бара «Шкура».

– Спасибо, – сказала Цаккель. Она уже успела выйти в коридор, когда Петер прокричал:

– Зачем вам веревка? Вы же не собираетесь никого повесить?

В его голосе слышался смех. Но в следующей фразе зазвучала неподдельная тревога:

– ЦАККЕЛЬ! ВЫ ЖЕ НЕ СОБИРАЕТЕСЬ НИКОГО ПОВЕСИТЬ? НАМ ТОЛЬКО ЭТОГО НЕ ХВАТАЛО!!!

Прежний тренер Беньи, Давид, говаривал, что Беньи способен опоздать на собственные похороны. Если бы товарищи по команде не следили, чтобы номер шестнадцатый вышел на лед, Беньи вполне мог проспать начало игры, прикорнув где-нибудь в углу раздевалки. Иногда он пропускал тренировки, иногда являлся под кайфом или пьяный. Но сегодня он пришел в ледовый дворец вовремя, сразу переоделся и выехал на лед. Элизабет Цаккель обернулась к нему, словно ее поразило, что на тренировке появился хоккеист. Беньи набрал в грудь воздуху и попросил прощения так, как просят прощения люди, которых воспитывали старшие сестры с тяжелой рукой:

– Простите, что я вчера не пришел на тренировку.

Цаккель пожала плечами:

– Мне все равно, ходишь ты на тренировки или нет.

Беньи увидел на льду пять толстых веревок, метров по пять длиной. В руках Цаккель держала ружье для пейнтбола – в скобяной лавке Бьорнстада таких не было, но в скобяной лавке Хеда, на складе, одно завалялось. Скопление разноцветных клякс на плексигласе в углу бортика свидетельствовало, что Цаккель уже протестировала жесткие, наполненные краской пульки.

– Это зачем? – озадаченно спросил Беньи.

– Что ты делаешь здесь так рано? – ответила вопросом на вопрос Цаккель.

Беньи взглянул на часы. Он пришел точно к началу тренировки, но кроме него на льду были пока только Амат и Бубу.

– Сеструха говорит – вы хотите сделать меня капитаном команды, – проворчал Беньи. – Плохая идея.

Цаккель кивнула, не моргнув глазом:

– Окей.

Беньи подождал продолжения. Его не последовало. Тогда он выпалил: