Михаил Елизаров - Земля

– Мёртвую царевну следует похоронить… Может, хоть ты это сделаешь? Разве не за этим я вытащила тебя из Рыбнинска?

Из открытой балконной двери тянуло табачным дымом и замогильным (увы, постановочным) холодом…

Алина лежала, подтянув до подбородка одеяло – ещё дополнительно подоткнула его с боков, возможно, для того, чтобы было похоже на саван…

– Прячешься? – спросил я. – Почему?

– А зачем ты на меня пялишься?

– Хочу всё видеть…

– Володя, – сказала с усмешкой, – американские кинополицейские, когда оцепляют место преступления, говорят случайным зевакам: “Проходите, здесь не на что смотреть!” Так и со мной.

– Но разве татуировки делают не для того, чтоб другие их разглядывали?

– Конечно же нет. Был такой фильм, может, ты видел, назывался “Мементо”. Там персонаж страдал расстройством памяти, и татуировки для него были необходимостью, деловым органайзером.

– Смотрел! Прикольный фильм, – обрадовался я. – Вот мне поэтому и интересно: что боишься забыть ты? К примеру, что означают слова “песок засыпал снег”? Если не путаю, они здесь… – я взялся за её укутанную лодыжку.

– Как же тебе объяснить-то… – задумалась. – Это формула отрицания времени, что ли… Разрушение каузальности, богохульство…

Алина не щадила меня и часто использовала слова, смысла которых я не знал.

– Что такое каузальность? – я предпочёл сразу уточнить, чтобы не громоздить за спиной неясности.

– Причинная взаимообусловленность. В теологии она является одним из доказательств существования Бога. В мире нет ничего, что не имело бы своей причины. Каждый фундамент одновременно является и крышей, то есть следствием более ранней причины – и так до альфы, макропричины – то есть до самого Бога. Каузальность времени оспаривается в парадоксе про курицу и яйцо: что появилось раньше? Но однако же не отрицает самоё время и его грядущий конец, который осуществит Всевышний своим волевым актом. Но в реальности времени давно уже нет, и поэтому “песок засыпал снег”. Не понял? – проговорила с участливым сожалением. – Хорошо… Тебе смысл фразы понятен?

– Да, конечно.

– Тогда расскажи мне – песок лежит поверх снега или снег поверх песка?

– Песок сверху, – уверенно ответил я.

– А почему ты так подумал?

– Ну, не знаю… Вот идёт дворник и посыпает снег песочком, чтоб людям не было скользко.

– Хорошо, это ты сочинил контекст. А теперь откажись от него и представь конструкцию как бы в вакууме. Не торопись, подумай, проговори несколько раз про себя…

Алина улыбнулась, насвистела что-то очень знакомое. И я вспомнил. Была песенка из советской комедии про гусарскую старину, бродячих комедиантов. Девушка в трогательном чепце тянула жалобным, слабым голоском песню о павших героях войны двенадцатого года: “И ваши кудри, ваши ба́чки засыпал снег”. И вот тут снег был определённо поверх мёртвых кудрей, которые в вакууме мало чем отличались от песка…

По моему озадаченному лицу Алина догадалась, что я что-то нащупал:

– Что сверху? Песок или снег?

– Не знаю. Из этого предложения не понять.

– Правильно. Потому что в данной грамматической модели повреждена каузальность, повреждён Бог и время. То есть ты можешь сколько угодно утверждать, что дворник обрабатывает скользкую дорожку и песок сверху. Но это будет только твоя выдуманная реальность. В нарушенной каузальности время не работает, его там попросту нет. Песок засыпал ли, засыпает, засыплет снег. Исходя из этой формулы история нашей планеты, или вселенной, может насчитывать как миллиарды лет, так и микросекунды, которые уже позади. Мы пользуемся воображаемым летоисчислением, а настоящее время, если и было, закончилось давным-давно, просто мы не хотим себе в этом признаваться.

– Почему не хотим?

– Мозг человеческий так устроен. Ему необходимо линейное построение, причина и следствие, чтобы воспроизводить для себя кажимость времени, иллюзию прошлого, настоящего и будущего. Существует лишь некое “сейчас”, которое находится везде… Ты же слышал о таком философе Шопенгауэре?..

– Разумеется, – с достоинством сказал я. – И о нём, и о Сёрене Кьеркегоре. Сущность мира лишена рационального начала, – выдал заученную, подчёркнутую фразу.

– Хорошо, я рада… Этот самый Шопенгауэр в своей книге “Мир как воля и представление”…

– …Являет собой арену бесконечных ужасов и страданий!.. – чуть не выкрикнул я, в глубине души чертыхаясь, что забросил учебник философии и оказался не готов к умной беседе.

Алина засмеялась, а я почувствовал, что краснею. Потом она сказала:

– Кроме прочего, Шопенгауэр высказал мысль, что форма проявления Воли – только настоящее, а категории прошлого и будущего существуют лишь для функционирования сознания, подчинённого рациональному принципу. То есть время в субъективном смысле возникает, когда появляется тот, кто сознаёт его, разделяет на части и решает: вот здесь у меня настоящее, тут – прошлое, а там – будущее. Проще говоря, нужен наблюдатель, имитирующий “Я”… – Алина изящно обнажила плечо, так чтобы я заново увидел надпись “Schrödingers cat”, а под ней коробку и клубок из котов – живого и костяного.

Алина полюбовалась на жутковатый кошачий инь-ян и чуть поскребла татуировку длинным алым ноготком:

– Ты, надеюсь, слышал и про кота Шрёдингера?

Я сокрушённо вздохнул:

– Нет…

– Ну, в школе про это точно не расскажут. А вот в стройбате могли бы… – по выражению её лица я сообразил, что она шутит. – Имеется коробка, в которую помещены радиоактивная частица, счётчик Гейгера, капсула с ядом и кот. Если частица распадается, счётчик Гейгера включает механизм, взламывающий капсулу с ядом, который убьёт кота…

– Да? – я искренне удивился. – Такое правда сделали?

Алина фыркнула от моего простодушия:

– Нет, конечно! Это просто условная модель. Согласно квантовой механике, частица в любой момент должна пребывать одновременно в распавшемся и в нераспавшемся состоянии. Но пока мы не заглянем в коробку, мы не узнаем, распалась ли частица и жив ли наш кот. Без наблюдателя частица будет распавшейся и нераспавшейся, а кот одновременно живым и мёртвым. Суть уловил?

– Примерно… – соврал я.

– Но штука в том, что мы ничем не отличаемся от этого кота. Просто находимся в другой, планетарного масштаба коробке и вроде бы одновременно живы и мертвы. Конечный же итог нашего экзистенциального колебания напрямую зависит от верховного наблюдателя, который находится вне. Его ревизия нашей коробки, судя по всему, и есть Страшный суд. Но песок засыпал снег, а значит, наблюдатель давно уже заглянул к нам в коробочку. А если не заглянул, а время закончилось, то не умер ли он, наш наблюдатель? Это и заподозрил Фридрих Ницше, когда обнародовал весть о кончине Бога.