Светлана Талан - Мы всегда были вместе

— Жили бы надеждами?

— Я достаточно долго жила нереальными мечтами, — грустно улыбнулась Римма. — А в это время моя жизнь проходила мимо, протекала, как песок сквозь пальцы… Жизнь, она не в прошлом и не в будущем, она — сегодня, сейчас… Люди ошибаются, рассчитывая на счастливое будущее, — никто не знает, наступит ли оно завтра, встретят ли они рассвет и когда придет его встреча с Всевышним.

— Римма, а хотите, мы завтра вместе встретим рассвет?

— Хочу! Еще как хочу! Сидя в квартире, я уже забыла, как рождается новый день.

— Тогда так и сделаем!

Римма поднялась, подошла к камину, села на пол, обняла колени.

— Можно мне подбросить полено в огонь? — спросила она.

— Зачем вы спрашиваете?

Она взяла полено и бросила в пламя. Оно сразу же лизнуло его языком, словно пробуя на вкус, полено издало легкое потрескивание, и огонь жадно начал поглощать его.

— Римма, я так виноват… Прошел день, а я вас держу голодной. Поужинаем? — спросил Влад и зажег свет.

Римма взглянула на часы. Старинные, в деревянном обрамлении, они тихо отсчитывали время. Было девять часов вечера. Римма вспомнила, что не взяла с собой таблетки, пропустила их обеденный прием, а уже вечер.

— Влад, не беспокойтесь, — сказала она, — я дома поем.

— Можете оставаться, в доме много комнат, — предложил он.

— Нет, я вернусь домой.

Ей ужасно не хотелось возвращаться домой, не хотелось, чтобы еще один неповторимый день ее жизни закончился. Ей снова предстоит провести ночь среди немых, глухих и холодных стен своей квартиры, где никем не согретая постель и ее одинокая душа.

Влад предложил рано утром, еще до восхода солнца, заехать за ней, но Римма настояла на том, чтобы он забрал ее из сквера.

— Это место наших встреч, — сказала она, — помните договор? Если кто-то из нас передумает, то просто туда не придет.

Он не стал говорить, что в это время будет еще темно, потому что Римма его опередила, сказав, что ей идти недалеко.

— Это совсем рядом с моим домом, — сказала она.

Влад еще издали заметил Римму, стоящую у скамейки. В тусклом свете фонаря человеческая фигурка казалась такой одинокой и беззащитной, и он перешел на легкий бег.

— Римма, здравствуйте! — сказал он. — Не замерзли еще?

— Доброе утро, — виновато улыбнулась она, словно извиняясь, что ему пришлось подыматься в такую рань морозным утром. — Нет, мне не холодно.

— Я прихватил с собой термос с горячим чаем.

— Очень кстати… Я так думаю.

Они выехали за город, остановились на холме, вдали от трассы, чтобы ничто не нарушало созерцания таинства рождения нового дня.

— Какое прекрасное место для наблюдения! — восхищенно произнесла Римма.

Влад взял ее под руку, она придвинулась к нему ближе.

— Вон там, — указал он пальцем, — будет рождаться новый день.

— Еще один день жизни, — как-то грустно произнесла она. — Нам не придется долго ждать?

— Нет, я узнал время восхода, — ответил он.

— Тогда помолчим, чтобы его не спугнуть.

Они молча смотрели на темно-синие силуэты холмов и небо, на котором просматривались одиночные темные тучи. Вокруг все еще было в объятьях Морфея, и казалось, что жизнь вокруг замерла. Цветá ночи становились светлее, на небе гасли одинокие звезды, неохотно покидая небо. Все вокруг было еще погружено в ночные оттенки, и только над горизонтом появилась ярко-оранжевая полоса, доходящая до облаков. Небо окрасилось в немыслимые великолепные тона, разгоняя темень. Тихо уходила властная и темная ночь, уступая место новому дню.

Римма смотрела, не мигая, боясь пропустить появление первого солнечного лучика. Все вокруг нее казалось большим и вечным, а сама она — песчинкой в огромном мире. Небо постепенно светлело, обретая ласковые пастельные тона, и от этого замирала душа. И вот сквозь серость и пустоту прорвался первый смелый лучик солнца. Разорвав тьму, он оповестил о приходе рассвета, полился на землю неудержимым светом, скользнул по холмам, словно тропа, ведущая к добру и радости. Сердце Риммы радостно затрепетало, когда за первым лучиком вырвались из-за горизонта светлые лучи, осветили землю, словно благословляя ее, наполняя энергией жизни и прощая все грехи человечества.

Солнце поднималось медленно, неспешно, важно, его лучи разрезали тьму нахлынувшей волной. Мир вокруг наполнялся новыми красками, словно давая всему живому на земле уверенность в том, что этот день будет лучше и прекраснее предыдущего. Рассвет — как победа света над тьмой, красоты над бесформенностью — вливал в Римму душевное спокойствие, и она почувствовала прилив сил. Она смотрела, как новый день вступал в свои владения, на мост, который уже просматривался вдалеке, на сонный поток машин на нем, и все это, казалось бы, обычное явление, которое можно наблюдать каждые сутки, приводило ее в неописуемый восторг. Она перевела взгляд вправо, где на горе горели одинокие, еле заметные красные огоньки сотовой вышки, и подумала, что величие и красота природных явлений не идут ни в какое сравнение с тем, что сотворили руки людей.

— В городе совсем не то, — произнесла Римма тихо, словно боясь вспугнуть наступивший рассвет, — там все искусственное: камни, бетон, стекло, асфальт. Здесь нет унылых, вечно спешащих людей, нет больших громыхающих грузовиков, нет фальши и обмана, здесь все так естественно, чисто и божественно!

— Как много прекрасного мы не замечаем в этой жизни в погоне за материальным!

— А ведь встречать рассвет никому не запрещено. При желании можно это делать хотя бы раз в неделю. И это не простое наблюдение за явлением природы, это — сила, надежда, вера и наполнение души прекрасным.

Влад встал сзади Риммы, обнял ее за плечи, согревая.

— Чай будем? — спросил он.

— С удовольствием, — ответила она, оторвав взгляд от неба, залитого светом.

Они сидели на заднем сиденье автомобиля и пили чай. Римма, обхватив теплую чашку двумя ладонями, с удовольствием делала небольшие глотки ароматного горячего напитка. Она поблагодарила Влада за такую прекрасную прогулку и больше ни о чем не могла говорить, все еще находясь в приятном возбуждении. Чай ее расслабил, и ее начало клонить в сон. Она плохо спала, будучи под впечатлением прошедшего дня, и призналась, что хочет вздремнуть.

— Я тут улягусь и совсем немножко подремлю, — сказала она, — можете ехать, если надо.

— Я посижу с вами, — ответил он.

Как и вчера, Римма положила голову ему на колени, поджала под себя ноги, приняв позу эмбриона, и закрыла глаза. Влад слышал, как ее дыхание стало спокойным и ровным. Он поправил шубку на ней, положил руку на ее плечо. Влад смотрел на чистое, с несколькими маленькими, почти незаметными веснушками бледноватое лицо Риммы и боялся шелохнуться, чтобы не потревожить сон женщины. Ему безумно хотелось дотронуться до ее пушистых рыжих волос, узнать, какие они на ощупь, и пропустить локоны сквозь пальцы, но больше всего он хотел вот так сидеть долго-долго, наблюдая за ней, спящей, и чтобы это было не раз. Он вспомнил Аню и поймал себя на мысли, что такого желания, когда они были вместе, у него не возникало. Он думал о том, что любил Аню, но с таким трепетом и нежностью не относился к ней. И вот у него на коленях спит женщина, которую он знает совсем немного, но для нее хочется сделать что-то приятное, чем-нибудь порадовать, совершить немыслимый поступок ради улыбки на ее лице.