Джонатан Франзен - Конец конца Земли

За всю историю эволюции морским птицам не доводилось сталкиваться с сухопутными хищниками, а потому они и не умеют защищаться от мышей. Буревестнику в непроглядно-темной норке даже не видно, что происходит с птенцом; гнездящийся альбатрос не видит в мышах угрозу. В 2004 году Уэнлесс зафиксировал 1353 случаев гибели птенцов среди тристанских альбатросов Гофа – в основном из-за мышей; выжило всего 500 птенцов. На протяжении последних лет чаще всего в девяноста процентах случаев птенцы погибали. В настоящее время на Гофе мыши убивают два миллиона птенцов морских птиц разных видов в год; многие взрослые птицы гибнут из-за рыболовного промысла. Годовая смертность среди взрослых тристанских альбатросов в море выросла до десяти процентов и в три с лишним раза превысила уровень естественной смертности. Десять процентов смертности среди взрослых особей плюс девяносто процентов смертности среди птенцов – вот вам и формула вымирания.

У катастрофического снижения численности популяции морских птиц масса причин. Перелов анчоусов и прочих мелких непромысловых рыб непосредственно влияет на пингвинов, бакланов и тупиков, лишая их сил размножаться. Из-за перелова тунца, косяки которого выгоняют более мелких рыб к поверхности океана, буревестникам и качуркам труднее находить пищу. Глобальное потепление, в результате которого меняются океанические течения, уже приводит к росту смертности птенцов исландских тупиков; птицы, гнездящиеся на низкорасположенных островах, страдают от повышения уровня моря. Морские птицы, особенно в Тихом океане, глотают пластиковый мусор: им не хватает нормальной пищи. Восстановление популяции морских млекопитающих (что во всех остальных отношениях можно считать экологической историей успеха) привело к тому, что все чаще молодые котики охотятся на молодых пингвинов, морские львы прогоняют бакланов с гнездовий, а киты соперничают за добычу с ныряющими птицами.

Но первостепенной угрозой для морских птиц остаются завезенные человеком сухопутные хищники: крысы, кошки, мыши опустошают острова, где размножаются птицы. И это плохая новость. А хорошая в том, что решить проблему инвазивных видов не так уж и сложно. Такие некоммерческие организации, как калифорнийская Island Conservation («Сохранение островов»), с помощью вертолетов и геоинформационных систем вычисляют местонахождение хищников и подбрасывают туда отравленную приманку. Возможно, любителей животных возмутит массовое убийство милых пушистых зверьков, но человек несет куда бо́льшую ответственность перед видами, которые оказались на грани исчезновения из-за того, что он, пусть даже сам того не желая, завез в места их обитания хищников.

На сегодняшний день самую массовую попытку истребления грызунов предпринял Фонд охраны острова Южная Георгия. На острове Южная Георгия, расположенном в девяти сотнях миль от Антарктического полуострова, гнездятся около тридцати миллионов морских птиц, а без крыс и мышей их было бы раза в три больше. С 2011 по 2015 год три вертолета облетали свободные ото льда области Южной Георгии и разбрасывали там отравленную наживку; обошлось это в десять с лишним миллионов долларов, зато с 2015 года на острове не видели ни одной живой крысы или мыши.

То же планируется сделать на Гофе в 2019-м и на южноафриканском острове Марион в 2020-м. Мыши попали на Марион в XIX веке с китобойными и прочими промысловыми судами. В 1940-х годах для регуляции их численности правительство ЮАР завезло на остров кошек, и те со временем одичали. А вместо мышей истребляли гнездившихся на Марионе морских птиц. («Мыши прекрасно знают, что такое кошка, – пояснил Росс Уэнлесс. – А морские птицы – нет».) В 1991 году последних кошек с острова убрали; ожидалось, что популяция птиц быстро восстановится, однако этого не произошло. «Единственное объяснение – мыши», – заключил Уэнлесс.

Морские птицы – прелюбопытные создания: одновременно очень стойкие и очень уязвимые. Двадцатифунтовый тристанский альбатрос не может помешать мыши, которая весит всего унцию, сожрать его птенца; при этом альбатрос прекрасно себя чувствует в ледяной соленой воде, на свирепом ветру и способен одолеть крупную чайку. Живут альбатросы долго, а потому, если устранить угрозу их гнездовьям, будут и дальше размножаться, даже если в последние двадцать лет все птенцы у них погибали. «У альбатросов популяция быстро восстанавливается, – сказал мне Ник Холмс, научный руководитель Island Conservation Society (Общества охраны островов). – Стоит справиться с наземной угрозой, и альбатросам будет проще противостоять всем прочим угрозам». Едва лишь Общество охраны островов вместе с партнерами истребили крыс на калифорнийском острове Анакапа, к югу от Санта-Барбары, как процент вылуплений у ста́риков Скриппса взлетел с тридцати до восьмидесяти пяти. Теперь старикам на Анакапе ничего не угрожает, а недавно на острове впервые вывели птенцов пепельные качурки.

Чтобы не дать виду исчезнуть, сперва нужно узнать о его существовании. Необходимо увидеть его своими глазами – а морские птицы ловко прячутся. Взять хотя бы историю чатемского тайфунника. В 1867 году итальянское исследовательское судно «Маджента» сфотографировало единственный экземпляр крупного серо-белого тайфунника в южной части Тихого океана. Более века этот снимок оставался единственным научным доказательством существования вида. Но незаметность вызывает любопытство, и в 1969 году орнитолог-любитель Дэвид Крокетт отправился на поиски птицы на архипелаг Чатем в Новой Зеландии. Фермеры-европейцы и маори расчистили бо́льшую часть главного острова архипелага под пастбища, однако юго-западную его оконечность по-прежнему покрывал лес, и там-то среди куч мусора, оставленных полинезийским племенем мориори, населявшим острова сотни лет назад, обнаружились неизученные кости тайфунников. Крокетт читал, что потомки тех мориори еще в 1908 году ловили и ели гигантских буревестников (которых здесь называли «тайко»). И заподозрил, что тайко и есть чатемский тайфунник, который, возможно, по сей день гнездится в лесных норах.

Участок леса, в котором мориори некогда охотились на тайко, принадлежал овцеводу-маори Мануэлу Туануи. Вдохновленные перспективой найти на своей земле исчезнувший туземный вид, Туануи с сыном-подростком, Брюсом, помогали Крокетту в нелегких поисках тайко: обшаривали леса на предмет нор, устанавливали прожекторы, которые ночью привлекают морских птиц. Брюс отзывался о Крокетте как о «странном парне, который гоняется за тайпо» (так маори называют духов). Потом Брюс женился на девушке с соседнего острова, Лиз Грегори-Хант, и она тоже включилась в семейный поиск тайко. «Тебя вовлекает в этот водоворот, – признавалась она мне, – и он становится твоей жизнью».