Антон Леонтьев - Гордость и преступление

Вика прошла в небольшой полутемный холл, а Пит — и пусть он для всего мира Джоки , а согласно свидетельству о крещении, получается, Джон — закрыл дверь и произнес, явно волнуясь:

— Я так тебя рад видеть… Всю ночь не сомкнул глаз, когда мне доложили, что «Дейли кроникл», эта медиапомойка, снова тиснула сенсацию о нашей семье. На этот раз обо мне…

И, указывая на арку, произнес:

— Проходи, чувствуй себя как дома. Хотя понимаю, что так себя чувствовать не можешь.

Вика проследовала за ним в небольшую, однако уютную, обставленную по-старинному гостиную. Питер, все еще заметно нервничая, спросил:

— Хочешь что-то выпить?

Вика отрицательно качнула головой.

— Может быть, перекусить?

Она снова качнула головой, и Питер тяжело вздохнул. Девушка заметила на резном столике свой чемодан и сумку, а также аккуратно сложенные документы и конверт, видимо, с деньгами из сейфа, и сказала:

— А вы что, сейф в отеле вскрыли, прямо как в гангстерском фильме?

— Ну, что-то вроде того… — смутился Пит. — Знаешь, я ненавижу все эти привилегии, связанные с моим происхождением, однако в некоторых случаях они весьма полезны. Ты представить себе не можешь, сколько людей у нас впадают в ступор, если упомянуть королевское семейство, а затем попросить о небольшом одолжении…

Ну да, в особенности впадают тогда, когда вдруг случайно узнают, что парень, с которым ты накануне познакомилась и даже успела поцеловаться, внук ее величества королевы.

— Ты хочешь пересчитать? — спросил Пит, неверно истолковав жест Вики, которая, дотронувшись до конверта, безо всякой задней мысли открыла его, стараясь скрыть свое волнение.

Она, усмехнувшись, положила конверт на место.

— Нет. Доверяю и внуку королевы, и его телохранителям, и британским спецслужбам.

Воцарилось неловкое молчание, Питер явно не знал, что сказать, вцепившись в пустой бокал, который держал в руках, с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

— Ты здесь живешь? — Вика первой нарушила молчание, и Пит, явно радуясь перемене темы, ответил:

— Нет, тут вообще никто не живет. Это так, убежище для тех членов нашей семьи, которым требуется на время покинуть привычную обстановку. Своего рода королевский отель. Я тут если и бываю, то не чаще пары раз в год или даже еще реже. До этого тут жила моя кузина, дочка дяди Кларенса, которую пресса застукала пьяной в туалете ночного клуба…

— Веселое у вас семейство, — произнесла Вика, а потом, понимая, что фраза вышла уничижительной, быстро добавила: — Это опять «Дейли кроникл» тиснула?

Пит, поставив наконец бокал на барную стойку, произнес:

— Ну, не только она, однако скандал затеял наш самый «любимый» журналист, Шон Фэллоу. Он прямо помешался на нашей семье, обложил нас со всех сторон.

Вика усмехнулась:

— Ну, на моей родине у него бы такой номер не прошел. А вы что, не можете посадить его в Тауэр по обвинению в государственной измене или хотя бы в растлении малолетних?

Питер, расхохотавшись и становясь прежним Питером, заявил:

— Неплохая идея! Надо будет бабуле ее подсказать! Но, увы, времена Генриха Восьмого, когда рубили головы и за гораздо меньшие провинности, миновали безвозвратно.

Вика улыбнулась:

— Жаль. Так что подай эту идею своей бабуле , может, она решит возобновить оправдавшую себя в течение многих столетий традицию. Кстати, я бы не отказалась от кофе. Или вы тут пьете только чай?

Питер заявил:

— Ненавижу чай, однако бабуля признает только его, и обожаю кофе. У нас есть отличный кофейный аппарат вот здесь в нише. Наверное, с молоком?

— Нет, двойной эспрессо. С молоком я не пью.

Пит, оперативно орудуя около зашипевшего кофейного аппарата, удовлетворенно сказал:

— Я, кстати, тоже. Все эти подогретые молочные коктейли с каплей кофе — сущая ерунда. Кофе должен быть горячим, как ад, черным, как черт, чистым, как ангел, и сладким, как…

Он запнулся, и Вика тихо завершила известный афоризм:

— …как любовь.

Раздалось шипение, сопровождаемое криком Питера. Вика, подойдя к нему, произнесла:

— Обжегся? Ну, то, что ты получаешь какую-то травму во время очередной нашей встречи, стало уже традицией. Больно?

Питер, подавая ей чашку с эспрессо, ответил:

— Да нет же, просто хотел поддержать традицию. Ты ведь знаешь, насколько мы, британцы, их чтим!

И до того, как Вика успела что-то сказать, поцеловал ее. Девушка нежно, но решительно отстранила молодого человека.

— Пит, не думаю, что нам нужно это делать…

— А вот я думаю — нужно! — ответил он и снова поцеловал ее. На этот раз Вика его не отталкивала, потому что поцелуй был таким же, как и эспрессо: горячим, чистым и сладким. Прекрасно понимая, что все очень скоро закончится, Вика решила: ну пусть еще немного продлится!

Совсем немного!

Наконец, Питер оторвался от ее губ и произнес:

— Может, ты лучше поставишь чашку?

Вика это и сделала, а потом сама поцеловала Пита, на этот раз имея возможность обхватить его руками за шею.

Пит, как ей показалось, был готов и к более решительным действиям, однако, наслаждаясь ситуацией, да и что греха таить, поцелуем, Вика не собиралась перед самым возвращением на родину, к привычной жизни, жизни, столь ею любимой, стать очередной победой британского аристократа.

В постель она с ним точно не собиралась!

Поэтому, оторвавшись от губ Питера и вручив ему свою чашку с эспрессо, сказала:

— Лучше пить горячим, а то остывает. А теплый кофе, как сам знаешь, пить невозможно.

Пит, поняв намек, вздохнул и принялся готовить вторую чашку эспрессо. Вика же, наблюдая за его ловкими движениями, спросила:

— Так как тебя, собственно, зовут? Джон? Джоки? Питер?

Ставя чашку с эспрессо на барную стойку и присаживаясь на высокий табурет, молодой человек ответил:

— И так , и так , и так. Имен у меня всего пять — у моего брата Эдди, как у наследника престола, их аж целых семь. При крещении меня нарекли Джоном Эдмундом Кристианом Робертом Питером. Джоном — в честь папиного лучшего друга, высокого чиновника МВД, взорванного ирландскими террористами за четыре дня до моего рождения. Эдмундом — в честь короля Эдмунда Великолепного из Уэссекской династии: я родился в тот день, когда он в десятом веке взошел на престол. Кристианом — в честь дедушки со стороны отца. Робертом — в честь дедушки со стороны мамы. Питером же меня назвала мама в честь… — Он мечтательно улыбнулся и продолжил: — По официальной версии, которой придерживается Букингемской дворец, в честь старинного друга отца мамы, известного актера сэра Питера Устинова, а на самом деле… На самом деле, потому что любимым героем моей мамы был Питер Пэн, тот самый мальчик, который отказался стать взрослым…