Антон Леонтьев - Гордость и преступление

Отчего-то в голову лезли обрывки вчерашних разговоров. И не давала покоя попытка Ирины свести ее если не с пожилым лордом, которому требовалась жена «синий чулок», так с отправившимся с ними вчера в паб средних лет американцем Майклом, который уже больше сорока лет жил в Лондоне: хоть и без титула, он был более чем обеспеченным инвестбанкиром, увлекавшимся к тому же теорией струн, о чем они и проговорили с Викой весь вечер.

А когда американец отправился на улицу, дабы перекурить, Ирина, подобравшись к подруге, зашептала на ухо:

— Майкл от тебя без ума! Мне даже Фредди уже все уши прожужжал, что таким его еще никогда не видел. Знаешь, сколько у него денег? Не меньше полумиллиарда — в фунтах! Отличная партия, просто отличная! И что главное, не женат и не был, и без детей — Вичка, надо брать!

Вот это общаговское « надо брать!» и претило Вике больше всего. Поэтому, когда Майкл, на редкость быстро вернувшись, продолжил научную дискуссию, а потом его рука словно случайно скользнула ей на коленку, Вика, сбросив потную длань инвестбанкира с состоянием в никак не меньше полумиллиарда в фунтах , извинилась, сказала, что устала из-за перелета и что ей пора. И, отвергнув попытку банкира Майкла проводить ее до отеля, покинула паб.

Наращивая скорость, Вика скользила взглядом по немногочисленным ранним спортсменам и думала о том, что Ирина, быть может, даже и права. И что надо брать!

И не потому, что у Майкла полмиллиарда — на это как раз ей было глубоко наплевать, хотя Ирина никогда бы ей не поверила, более того, никогда бы не поняла: как это — наплевать на полмиллиарда фунтов , которые могли примирить ее с отсутствием у уроженца Айова-Сити Майкла дворянского титула. Тем более что не требуется сразу заключать брак, а если и заключать, то наверняка с брачным договором, по которому ей ничего никогда не достанется…

Вика и не хотела, чтобы доставалось. Просто впервые за долгие годы, вероятно, даже за все время, в ней проснулся интерес к человеку, к собеседнику, к мужчине. Не краткосрочный, а, кажется, долгоиграющий и основанный на странном, внезапно возникшем в районе солнечного сплетения чувстве, которое вполне может оказаться тем, во что она не верила, над чем смеялась, что отвергала и существование чего подвергала сомнению…

А что, если это люб…

Резкий удар в грудь, в это самое солнечное сплетение, чуть не сбил Вику с ног — она, задумавшись и замечтавшись из-за мужчины (чего с ней никогда ранее не происходило !), совершенно не следила за дорогой и налетела на стоявшего спиной к ней на обочине дорожки и завязывавшего шнурок на бутсах субъекта в темно-синем спортивном одеянии.

Вскрикнув от боли, Вика замерла, спортсмен обернулся, и она заметила перед собой конопатое лицо с густой рыжей бородой и пронзительные серые глаза.

— Извините… — пробормотала Вика, только затем осознав, что произнесла это по привычке, конечно же, по-русски. И затем быстро перешла на английский: — Извините, сэр. Я задумалась, не увидела вас. Мне очень жаль…

Пристальный взгляд пронзительных серых глаз, который вперил в нее бородач (далеко не старый, как поняла Вика, вероятно даже, молодой еще парень, просто выглядевший из-за растительности на лице старше своих лет — против бород Вика ничего не имела, тем более в компьютерной сфере почти у всех, с кем она имела дела, присутствовал подобный мужской «аксессуар»), чуть смягчился.

— Это я, мэм, прошу меня извинить. Завязывал шнурки прямо на дорожке, это неправильно. Просто в этот час, тем более в субботу, здесь мало людей. Вот и привык, что…

— Что никто на вас не налетает? — спросила Вика, продолжая растирать грудь.

— Вам больно? — осведомился бородач, заметив ее жест. — Как вы себя чувствуете? За грудиной боли нет?

Вика покачала головой, а бородач, снова извинившись, быстро кивнул двум атлетическим типам, которые разминались неподалеку и явно планировали к ним присоединиться. Те, заметив его знак, продолжили гимнастику, впрочем, не сводя с них взгляд.

Вике сделалось не по себе. Впрочем, чего она могла бояться в самом центре британской столицы — уж явно не этого бородача. А вдруг это маньяк?

— У меня имеется образование армейского санитара. Так что, если вам требуется медицинская помощь… — произнес он, но Вика снова покачала головой:

— Нет, спасибо. Со мной все в порядке…

Она вдруг заметила, что на внешней стороне ладони бородача выступила кровь.

— У вас рана?

Бородач, посмотрев на ладонь, спрятал ее за спину.

— Ничего страшного…

— Ах, я вас толкнула, и вы ободрали кожу о камешки на дорожке. Мне очень жаль…

— Ничего страшного, поверьте мне. Я это переживу.

Ну и разговор, как будто из видеоурока!

Вика чувствовала некую скованность со стороны бородача. Ну что же, если все хорошо, то пора разойтись и продолжить пробежку. Ну, или завершить и вернуться по домам. Однако странно, что ни он, ни она не делали это, продолжая стоять и смотреть друг на друга.

За грудью у Вики вдруг что-то защемило, а она инстинктивно поднесла руку, и бородач произнес:

— Нет, вам все же надо обратиться к врачу. Хорошо, что тут рядом один имеется…

Он кивнул атлетической парочке, и один из типов, подойдя к ним, получил от бородача лаконичную инструкцию «помочь леди».

Именно что получил инструкцию — дружелюбным ровным тоном, но от этого не менее безапелляционно.

Тип принялся мерить ей пульс, а Вика, терпеливо позволив сделать это с собой, все же вырвала у него из рук свое запястье и сказала:

— Уверяю вас, все в полном порядке.

— И все же… — Бородач явно не желал сдаваться.

Но Вика, одарив его ледяной улыбкой, ответила:

— Сэр, мне не хочется причинять вам и вашим друзьям лишние неудобства. Повторяю, со мной все в порядке.

Странно, но за грудиной что-то продолжало ныть — нет, это была не боль, а что-то другое.

Другое?

Бородач снова вперил в нее взгляд узких серых глаз, словно пытаясь безмолвно переубедить ее, заставить изменить решение, а потом, усмехнувшись, произнес:

— Да, мэм , безусловно. Прошу прощения…

Атлетический тип медленно вернулся к своему собрату и продолжил разминку, демонстративно наблюдая за ними.

Вроде бы все сказано, и ситуация давно сделалась странной, однако ни он, ни она не стремились завершить ее.

— Вы из России? — спросил вдруг бородач, и Вика, усмехнувшись, подумала, что языковыми способностями Ирины, говорившей по-английски без малейшего акцента, она явно не обладает. Как, впрочем, и девяносто девять процентов населения планеты Земля.

Она молчала, а бородач, по-мальчишески чуть порозовев (что ему удивительно шло — при этом его уши налились багрянцем), быстро произнес: