Антон Леонтьев - Гордость и преступление

Словно…

Словно у него был план.

Но если так, то что это за план? А кто этот враг?

Враг внутри «фирмы».

Похороны состоялись в узком семейном кругу в Виндзорском замке. Вика заметила, что бабуля , облаченная во все белое, потому что белое — цвет траура королев, передвигалась крошечными шажками, как будто боялась упасть.

Ей так хотелось подойти, обнять старую даму, взять ее под руку.

Но к ее величеству королеве никто не имел права прикасаться, поэтому девяностодвухлетняя мать, провожавшая в последний путь гроб с телом своей шестидесятисемилетней дочери, была обречена ковылять в полном одиночестве.

Дедуля, сидевший в инвалидном кресле, смотрел куда-то в пустоту. Что может быть трагичнее родителей, хоронящих собственного ребенка.

Трагичнее и нелепее.

Эдди был один: Кэролайн, сославшись на свои недавние роды, участия в похоронах не принимала. Скорее всего, по той причине, что фотографы к участию в церемонии допущены не были, а если не было фотографов, то Кэролайн предпочитала остаться дома.

Семья была далеко не в полном сборе, вернее, из детей бабули был только принц Уэльский с Сибби, а также второй сын, дядя Кларенс, и его бывшая жена, рыжеволосая, известная своими скандалами герцогиня Кларенс.

Их обе дочки отсутствовали, находясь в психиатрической клинике.

Бывшие супруги, давно окончательно рассорившиеся, а теперь после скандала с дочерьми обвинявшие в случившемся друг друга, вынужденные принимать участие в траурном мероприятии, едва кивнули друг другу и уставились в разные стороны.

Графа и графини Честер вместе с детьми по понятным причинам не было.

Присутствовали и прочие, дальние, королевские родственники, с которыми Вика еще не успела познакомиться.

— Привет, — услышала она приятный мужской голос и, обернувшись, увидела высокого статного молодого мужчину, как и Пит, с бородой, но темной и более стильной, который держал на руках маленького ангелоподобного мальчика лет трех. Мальчик улыбнулся Вике, и у нее на сердце стало тепло-тепло.

— Мы ведь незнакомы, не так ли? — произнес мужчина, кого-то ей смутно напоминавший. И вдруг она вспомнила, кого — короля Джеймса, того самого, который отрекся от престола ради разведенной американки.

— Точнее, я вас знаю, а вы меня еще нет, — сказал он.

Вика, потрепав ангелоподобного мальчика по золотистым кудряшкам, произнесла:

— Я тоже вас знаю. Вы ведь оба Джеймсы, отец и сын? Вы внук короля Джеймса Третьего, а это его правнук?

В восхищении взглянув на Вику, молодой человек воскликнул:

— Как вы быстро нас вычислили!

Окинув полупустую капеллу взором, Вика ответила:

— Ну, так как семья далеко не вся в сборе, то сделать логические выводы не так сложно. Я — Виктория. А ты ведь Джеймс?

Она протянула палец мальчику, и тот, схватив его, засмеялся.

Как же разительно отличался этот живой, непосредственный ребенок от вымуштрованных отпрысков Кэролайн!

Поставив мальчика на пол, молодой человек сказал:

— Иди к бабушке, она ждет, чтобы ты поцеловал ее, а то сегодня утром вы мало пообщались…

Проследив за фигуркой мальчика взором, Вика увидела пожилую, хрупкую даму с серебряными кудряшками, завернутую в меха, которую в коляске вкатили в капеллу и оставили около кресла с дедулей , который, кажется, и не заметил соседку.

— Джеймс, — произнес молодой человек, подавая ей руку. — Но не Джеймс Бонд!

Вика рассмеялась, и ее смех разнесся по капелле, рикошетом ударив от каменной кладки и витражей.

Заметив, что на нее смотрит, причем в недоумении, сама королева, Вика покраснела, а Джеймс сказал:

— Похоже, из-за моей глупой шутки вы навлекли на себя гнев «фирмы» и ее главы.

— Вы ведь Джеймс, герцог Сандрингем, не так ли? А это ваш сын. И ваша…

Она замялась, а молодой человек сказал:

— Да, моя бабуля. У вас есть своя, а у меня своя…

Он осторожно кивнул в сторону королевы, которая, обменявшись парой фраз с пожилой леди в серебристых мехах, восседавшей в инвалидном кресле, направилась дальше.

Вика вспомнила трагическую историю Сандрингемов: сплошные несчастные случаи, болезни, смерти.

Словно прочитав ее мысли, Джеймс сказал:

— Ну да, я из тех Сандрингемов, которые ведут происхождение от отрекшегося короля и которые все Джеймсы. И которых преследует злой рок!

Поведя зябко плечами, Вика произнесла:

— Кажется, этот рок перекинулся теперь и на другую генеалогическую ветвь вашего древа. Но все это суеверия.

Джеймс, в задумчивости посмотрев на гроб, покрытый знаменем, произнес:

— Надеюсь, что нет… Очень надеюсь…

И вдруг произнес, словно о чем-то вспоминая:

— Я тоже думал, что все это суеверия. В любой семье есть трагедии. Я был так счастлив с моей Александрой, а потом…

Он вздохнул:

— Анафилактический шок от укуса осы, когда мы праздновали первый день рождения нашего Джимми. Смерть в течение считаных минут… И наш сын, который был вынужден наблюдать за агонией собственной матери…

Вика вздрогнула, взглянув на маленького ангелоподобного Джимми, который обнимал и целовал свою бабулю, и вдруг подумала, что этот ребенок — единственный человечек в этой мрачной капелле, который свободен от оков условностей и давления традиций.

Пока свободен.

— Вам очень тяжело без нее, ведь да? — произнесла Вика и вдруг подумала, что будет с ней, если умрет Питер.

От мысли об этом у нее закружилась голова.

Джеймс невесело улыбнулся.

— Лучше бы умер я, и она бы осталась с сыном. О нет, я не жалуюсь, и я уверен, что смогу воспитать его вместе с бабулей таким, каким он и должен быть. Но ведь Александра мертва… А лучше бы умер я, а в живых осталась она…

И повторил тихо:

— Мертва.

Заметив оторвавшегося от группки родственников Питера, Джеймс произнес:

— За вами идут. Нас, Сандрингемов, терпят, но только потому, что выбросить нас из «фирмы» будет еще проблематичнее, чем продолжать терпеть. Ах, привет, Джон! Мои самые искренние соболезнования…

Молодые люди обменялись рукопожатиями, но Вика заметила, что никакого радушия и сердечности между ними, родственниками, хоть и отдаленными, не было.

— Ты не против, если я представлю твою невесту бабуле? — спросил Джеймс, и хотя, судя по холодному взгляду, Питер был против, он милостиво изрек:

— Ну разумеется.

И все же, едва Вика успела начать разговор с укутанной в меха бабулей Джеймса, герцогиней Сандрингем, как к ним подошел Питер и, взяв Вику за руку, произнес:

— Начинается. Нам надо сесть.

Целуя на прощание пожилую даму, Вика услышала ее тихий голос:

— Понимаю, вам общаться с нами не следует. Мы ведь парии, отпрыски короля, променявшего трон на любимую женщину. Такого «фирма» не прощает. — И добавила: — Приезжайте к нам в гости, милая. Джеймсу так одиноко. Думаю, вы окажете на него хорошее влияние.