Антон Леонтьев - Гордость и преступление

Питер онемел, затем побагровел и крайне сухо бросил, уходя внутрь коридора:

— За мной!

Впрочем, узнав, зачем и для чего это было сделано, и выслушав рассказ Вики, размяк, раскаялся и даже расплакался.

И, подойдя к нахально улыбавшемуся Майклу, произнес:

— Я — ваш вечный должник…

— Знаю , ваше королевское величество! Двадцать шесть миллионов есть двадцать шесть миллионов. Да не пугайтесь вы так! Замок я купил для себя, буду там жить. В коррупции вас никто не обвинит. А эксперты уже взяли пробу, я думаю…

Раздался стук в дверь, Питер распахнул ее и увидел лорда Уилби в сопровождении Матильды-старшей и Матильды-младшей.

Протягивая Питеру увесистую кожаную папку с королевским гербом, лорд Уилби с поклоном произнес:

— Ваше величество, тут доказательства!

Великий Совет, на котором присутствовали все пэры королевства и который последний раз созывался королем Карлом Первым в 1640 году, заседал в Бальном зале Букингемского дворца.

Вика, облаченная в просторное черное платье, с сапфировой коронеткой своей тезки на уложенных в простой узел волосах, была совершенно спокойна. А вот Питер заметно волновался, то и дело поправляя черный галстук.

Появились Микки и Сибби, а за ними Эдди с Кэролайн.

Последняя самодовольно смотрела на Вику и не удержалась от колкости:

— Недолго же вы на троне удержались! Но Эдди хоть сам ушел, а вас вынудят к отречению! Какой, однако, позор!

Микки залепетал что-то увещевающее, но тут к ним присоединились прочие члены королевской семьи.

«Фирмы». Или «мафии»?

Заметив шествовавшего по коридору Джеймса, державшего на руках своего сына, Вика, покраснев, отвернулась.

Церемониймейстер распахнул двери, глашатаи задули в трубы.

Великий Совет начался.

В окружении пэров королевства обоего пола, которые кто с изумлением, кто с негодованием и никто с сочувствием взирали на стоявшего в середине зала, словно преступник на эшафоте, Питера I, короля Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, все и началось.

Питер, взглянув на пэров и членов «фирмы», произнес:

— Милостивые государыни, милостивые государи! Меня и мою супругу-королеву обвиняют в неслыханных злодеяниях, наказанием за которые может быть только пожизненное заключение. Если это правда, то я недостоин занимать трон Британии!

По рядам пэров прошел ропот, и Питер властно поднял руку. Все стихли.

— Я сказал — если! Ибо дело в том, что мы невиновны! Как невиновны и наши верные подданные, которых также обвиняют в страшных преступлениях.

Он кивнул на двух присутствовавших по его распоряжению на Великом Совете Матильд, старшую и младшую.

— Вы справедливо задаетесь вопросом: кто, если не мы? Ответ на этот вопрос есть!

По рядам пэров королевства снова прокатился ропот, а Вика посмотрела на лицо убийцы. Оно напряглось.

— И сейчас вы узнаете всю правду. И ничего, кроме правды! Моя королева , прошу вас!

Он отошел в сторону, уступая, как и было условлено, место Вике, и та в полнейшей тишине прошествовала в центр зала.

Как в случае со стихом про дядю Кларенса, на нее вдруг снизошло вдохновение. Вика заговорила. Звучно. Четко. Без ошибок. И почти без акцента.

— Милостивые государыни, милостивые государи! Высокочтимые пэры и пэрессы королевства! Позавчера вечером я впервые в своей жизни, что мне весьма стыдно, увидела старый фильм, вам всем, конечно же, знакомый с младых ногтей. Это «черная» комедия «Добрые сердца и короны», вышедшая на экраны в далеком 1949-м, когда Британия была еще империей, хоть и номинально, Индия только-только объявила независимость, и на троне восседал отец баб…

Она запнулась, поймав себя на том, что едва не ляпнула на Великом Совете: бабули.

— …отец ныне покойной королевы. Сюжет вам отлично известен, но позволю вкратце напомнить его. Начало двадцатого века. Честолюбивый сын дочери герцога Челфонта, вышедшей против воли семьи замуж за итальянского певца, желает отомстить своим жестоким чванливым родичам и завладеть титулом герцога. Только до него в линии наследования аж восемь человек. И беспринципный юноша принимается убивать самыми разнообразными и отчасти забавными способами всех членов герцогского семейства, которые стоят между ним и короной. Причем и честолюбца, идущего в прямом смысле по трупам , и всех восьмерых наследничков, в том числе одну леди, играет один и тот же актер, знаменитый Алек Гиннесс…

Она взглянула на убийцу. Он побледнел и заволновался.

— И эта мысль натолкнула меня на верное решение. Вы все в курсе, что королевская семья погрязла в последние месяцы в скандалах. Да, члены династии, и это правда, сами виноваты, допустив ряд ошибок, отчасти преступных, отчасти нет, но ведь они, как и все мы, люди , хотя в это сложно порой поверить…

Раздались смешки некоторых пэров и пэресс.

— Скандалы служили, с одной стороны, цели скомпрометировать династию, а с другой — ее отдельных членов, да так, чтобы в итоге устранить их по причине потери морального авторитета от престолонаследия. И это важно, потому как целью человека, измыслившего сей кошмарный план, является ни много ни мало отрешение правящей королевской династии от трона и основание новой, своей собственной!

Пэры загудели, кто-то потребовал доказательств, но на лице большинства был написан ужас — и заинтересованность.

А убийца, склонив голову и побледнев, смотрел Вике прямо в глаза. Она одарила его долгим взглядом, не выдержав который он отвернулся.

— Однако, как и в случае с беспринципным отпрыском вымышленного герцогского рода Челфонтов, между ним и короной масса людей! Убить их всех, как в «черной» комедии, конечно, можно попытаться, но это бросится в глаза. Так не лучше ли убить их авторитет, чтобы добиться их удаления из списков престолонаследия? Кстати, если мой супруг, король, отречется, причем и за себя, и за наше чадо…

Она погладила выпуклый живот.

— …то возникает резонный вопрос: кому, собственно , в итоге достанутся трон и корона Британии? Все очень просто: кому выгодно? Лорд Уилби, прошу вас!

Лорд Уилби, выступив вперед, приветствовал всех и натренированным голосом с необычной скоростью, отточенной десятилетиями дворцового крючкотворства, зачастил:

— Если его величество король Питер Первый отрекается, причем и за себя, и за своего отпрыска, то за неимением иных биологически х детей у принца Уэльского, старшего сына покойной королевы, право короны переходит на ее второго сына, Эдгара, герцога Кларенса…

Все посмотрели на дядю Кларенса, который, покраснев, как вареный омар, выпучился в ужасе на Вику.