Роберто Савиано - Пираньи Неаполя

Николас обслуживал много столиков. Все было под контролем. Вот столик Уайта, Мишки Тэда, Петуха и всех парней Копакабаны, которые тоже начинали с дворов и площадей, а сейчас претендовали на большее. Все, как обычно, под дозой, хоть они и ненамного старше Николаса и его компании. Вот столик Драго и его семейства. Как двоюродный брат невесты он наслаждался, глядя на своих сбившихся с ног приятелей. Кривой боксерский нос, съехавший набок пиджак и небрежно завязанный галстук. Драго почти не притрагивался к еде и все блюда отправлял назад, сопровождая свой отказ комментариями завсегдатая мишленовских ресторанов.

Был там и Альваро, которому в качестве премии позволили прийти на свадьбу. Маргинальный гость, он даже не сидел за столом, а вместе с другими такими же играл во дворе в карты на капоте машины. Николас выносил ему еду, а тот неизменно отвечал: “Молодец, молодец!”

Свадьба шла в своем темпе. Медленно и быстро. И еще быстрее, а потом текла медленной липкой патокой, склеивавшей всех гостей.

– Ну, сексапил, вперед, – шепнул Бриато выходящему из кухни Николасу.

– Членистоногий пошел. – Это Дрон в другое ухо. Хорошо, что Мараджа сделал широкий шаг, не то уронил бы на пол макароны с лососем и красной икрой.

Впереди был долгий вечер. Перед выступлением танцоров ожидали еще одного, последнего певца, и группа гостей, встав на стулья, выкрикивала название его самой известной песни. Но из-за фиолетового занавеса вместо певца неожиданно появился Альваро. Видно было, что он нервничал. Он подбежал к столику Копакабаны:

– Полиция! Там, на улице! – И побежал обратно, задев на ходу стул с одним из гостей, так что тот упал на пол. Смех, однако, тут же погас. Человек двадцать полицейских в штатском ворвались в зал из четырех дверей, отрезав пути побега. Случился какой-то сбой в организации прикрытия, возможно, одна из телекамер осталась незамеченной Копакабаной при осмотре, возможно, у карабинеров был свой наводчик и они пробрались через крышу, обойдя дозорных. Альваро заметил их, перекидываясь в карты. Пока карабинеры ходили между столиками, а в зале постепенно нарастал гул голосов, который разрывал воцарившуюся неожиданно тишину, Копакабана проскользнул к сцене и взглядом приказал ударнику спуститься в зал. Он занял его место и спрятался за барабанами, наблюдая с палочками в руках, как полицейские арестовывают супружескую пару из клана Фаелла. Крики, угрозы, ругательства. Обычный сценарий, финал которого всегда одинаков: наручники. У тех двоих был маленький ребенок, его отдали жене Копакабаны: поцеловали малыша в лобик – и до свидания. Передали с рук на руки, не говоря ни слова. Котяра, все время сидевший сложа руки, вдруг резко поднялся:

– Апплодисменты инспектору, он так стремится попасть на первые страницы газет, что без приглашения врывается на мою свадьбу. – Все зааплодировали, даже супруги, пристегнутые наручниками к карабинерам, пытались хлопать, урывками отвоевывая себе такую возможность. Карабинеры действовали уверенно, даже документов не спрашивали. Они взяли еще пару человек, сбежавших на свадьбу из-под домашнего ареста. Копакабана между тем успокоился, полагая, что, скорее всего, пришли не за ним – на кону была более крупная добыча. Он отложил палочки и облегченно вздохнул.

– Сарнатаро Паскуале, ударником заделался, а? – Инспектор, пробираясь среди гостей, знаками приказал своим людям подняться на сцену, этого было достаточно.

Распростертый на полу – колено карабинера придавило его меж лопаток, – Копакабана повернул голову и сказал, обращаясь к Диего Фаелле:

– Все в порядке, Котяра. Буду на крестинах твоего наследника.

Мальчишки, замерев, наблюдали за происходящим, их руки с подносами дрожали от страха.

– Ну, видел? Я же говорил, какого хрена ему было появляться здесь? – шепнул Николас Агостино. Облава закончилась, но праздник продолжался. Спектакль должен был идти до конца, так хотела невеста. Это был ее день, и никакие аресты не могли его омрачить. Так что Николас и его друзья снова принялись за работу как ни в чем не бывало. Но к полуночи все завершилось. Настроение было уже не то, к тому же новобрачным рано вставать: утром их ждал прямой рейс в Бразилию. Копакабана предусмотрел и свадебное путешествие, предоставив в распоряжение новоиспеченных супругов свой отель.

А юные официанты отправились в подсобку переодеваться, самое время снять с себя форму и получить причитающееся. Они эти деньги заработали. Николас был разочарован. Роскошь, да. Мишура, несомненно. И власть. Много власти. Он-то ждал, что будут серебряные подносы, усыпанные кокаином, а увидел конопляные мешки из какого-то антикварного магазина, в которые гостям предлагалось кидать пожертвования для семей заключенных. В мешках шуршало и звенело, Николас слышал это, проходя мимо, и не мог отделаться от желания схватить их и бежать прочь. За этот вечер им не заплатили ни гроша – ни заработанных денег, ни чаевых, – дали только бонбоньерки в виде огромной рыбы-ежа с иголками. Почему именно рыба-еж, осталось для всех загадкой. Николас решил отнести ее домой как доказательство своего труда, чтобы убедить наконец отца, который, в отличие от матери, не поверил в историю с работой на свадьбе.

Поскольку свадьба закончилась рано, Николас, Зубик и Бриато пошли в бар, все равно он никогда не закрывался, даже на Рождество. Там уже сидели парни из паранцы Капеллони: Уайт, Путь Карлито, Петух, Дикий, Мишка Тэд. Был там и Альваро, которого после облавы никто не видел. Он хотел попрощаться со всеми перед возвращением за решетку.

– Альваро, ты вернулся заплатить нам? – спросил Николас.

Поскольку Копакабану забрали в Поджореале, все усложнялось, но эти деньги были ему нужны. Им выдали по сто евро за двенадцать часов работы. Если б они толкали траву, получили бы в десять раз больше.

– Захотелось честно поработать? Пахать-то влом? – спросил Уайт. Он кружил вокруг бильярдного стола. Видно было, что он все еще обдолбанный.

– Ну да, – хмыкнул Зубик.

– Не хотите пахать…

– Будто мы не пашем с утра до вечера? – взорвался Бриато.

– Сидеть весь день на скутере – это пахать, по-твоему? – ответил Николас. – Мы как идиоты. А работали бы по-настоящему, за три часа могли бы получить столько, сколько мой отец зарабатывает за месяц.

– Сомневаюсь я… – протянул Уайт.

– А ты не сомневайся, – твердо сказал Николас. Он пообещал это, скорее, самому себе, никто не обратил на него внимания. Все смотрели на Уайта, который выравнивал дорожки кокаина на краю бильярдного стола.

– Нюхнете кокса, парни? – предложил Уайт.

Николас и его друзья зачарованно смотрели на белый порошок. Конечно, они и раньше видели его, но впервые – так близко. Просто подойти, наклониться и вдохнуть носом.