Дарья Сойфер - Статус: бывшая [litres]

Красков не попадал ни в один лагерь, ни в другой. Бывший полицейский и – внимание! – некогда даже ведущий «Милицейской волны», на вопросы отвечал односложно, по делу, и придраться Тане было не к чему. Разве что она никак не могла представить себе, как именно звучали радиопередачи этого молчуна. Судя по всему, как-то так:

– В эфире Иван Красков, если что – звоните «ноль два».

А потом час песен про валку леса в Сибири.

Так или иначе, ведущий Байгозину был без надобности, говорить он умел сам, а вот охранник зачем-то требовался. В том, что Красков может защитить, Таня не сомневалась. Эта двухметровая гора в черном костюме могла бы разогнать толпу уже одним своим видом. А если бы он еще и поздоровался… Словом, его боевые навыки Таня проверять не стала.

По непроницаемому лицу Краскова и его холодным и серым, как брюшко замороженной трески, глазам трудно было понять, рад он получить работу или в следующую секунду выйдет в окно. Он не просто не нравился Тане – он заставлял ее нервничать и ерзать, словно ей за шиворот накидали песка. Есть такие люди, от которых напрягаешься, не знаешь, что сказать, куда деть руки или смотреть, все позы кажутся неестественными, и в голове пульсирует только одна мысль: «Только бы он ушел». Так вот, рядом с Красковым Тане казалось, что она в лифте, набитом такими людьми. Но, кроме него, нанимать было некого.

– Ты так устала. – Байгозин подошел к ней сзади, размял окаменевшие плечи. – Тебе нужны горячая ванна, массажик… Потерпи, моя хорошая, прилетим в Москву, я только сгоняю переодеться – и свожу тебя куда-нибудь.

– Говорят, вышла неплохая комедия. – Таня стряхнула дурацкие мысли, как налипшие колючие крошки. – Про женщину, у которой подпольное казино.

– Танюша, ну какое казино? – Он развернул ее к себе. – Мы же проговаривали, что масс-культура разжижает мозги. Дешевая жвачка. Ты ведь не станешь есть промасленные гамбургеры? Насколько надо себя не уважать, чтобы довольствоваться ширпотребом! Он разрушает тебя изнутри. Не уподобляйся быдлу. Ты у нас что?.. – Он слегка наклонил голову, будто проверяя стишок у дошколенка.

– Достойна большего, – улыбнулась Таня.

– И никак иначе, – Байгозин удовлетворенно кивнул, а затем клюнул ее в висок. – Собирай документы, заполним в машине. И давай чуть поактивнее. Ты сегодня какая-то вареная.

Складывая бумаги, Таня все думала, как же ей повезло с Ником. Где встретишь мужчину, который хоть на секунду задумывается о том, что нужно женщине? Он не заботится о ней так, покровительственно, открывая двери, помогая с тяжелыми сумками или деньгами. Нет, он дает ей шанс вырасти, стать кем-то больше, чем безмозглой пустышкой. Воистину мудрейший человек.

– Ты правда веришь в этот бред? – Байгозин посмотрел на нее поверх очков тем самым взглядом, каким обычно смотрят на постоянного клиента телемагазинов.

Таня моргнула. Нет, она не считала себя такой уж наивной и полагала, что к двадцати трем годам научилась худо-бедно разбираться в людях. И она привыкла общаться с хейтерами, которые плевались на курсы Байгозина в Интернете и называли его шарлатаном. Мир не без идиотов, с этим трудно поспорить. Но женщина, которая буквально накинулась на Таню сегодня с утра, слабоумной не казалась. Ее боль… Не зависть, не озлобленность, а именно боль исходила ощутимыми волнами и поражала, как излучение урана.

Все началось с того, что Таня, вооружившись бумажным стаканчиком кофе и злаковым батончиком, взялась за настройку очередной контекстной рекламы. «Стань хозяйкой своей жизни» – и все в таком духе. Не обратила внимания на звонок дверного колокольчика, машинально настраивая географию и возраст аудитории. И лишь когда с воплем «Где он?!» к столу подлетела взлохмаченная женщина лет пятидесяти и швырнула на клавиатуру хозяйственную сумку, Таня поняла: этот день запомнится ей надолго.

– Кто, простите? – Байгозин учил ее всегда быть вежливой и разговаривать на тон тише собеседника.

– Этот… Этот… Ублюдок чертов!

Кроме Тани, в офисе находились всего двое: Красков отошел по нужде, а в кабинете шефа возился приглашенный настройщик принтера. Но раз уж в коридоре висел широкоформатный портрет Байгозина, справедливо было предположить, что именно по его душу явилась голосистая дама.

– Если вы про Николая Артемовича, то его пока нет. Присаживайтесь, возможно, я смогу вам помочь.

– Да чем тут поможешь! – по инерции крикнула женщина, но в следующее мгновение будто постарела лет на десять, осунулась и послушно опала на стул. – Прячется за вашей юбкой, да? Как и все они…

Тане понадобилось несколько минут, чтобы все-таки выудить из странной гостьи причину ее прихода. Странной – потому, что на обычных клиенток Байгозина она не походила совершенно. На курсы толпами валили те, кто еще хотел чего-то добиться в жизни, изменить себя, найти состоятельного мужчину. Не просто выйти из девок, а сразу перепрыгнуть в категорию статусных женщин. А эта… По ее лицу, по краске для волос со свекольным отливом и дешевой синтетической блузке, глядя на которую так и слышишь голос рыночной продавшицы: «Ой, ну как на вас шили!», Таня могла без навыков экстрасенса считать и наличие внуков, и шести соток с парником, и мужа, который на своей «ласточке» должен возить рассаду в этот самый парник. Подобные дамы скорее пойдут на концерт Стаса Михайлова или лекцию о пользе чайного гриба, чем к Байгозину. Так что она тут забыла – и чем Ник умудрился заочно ее разозлить?

– Моя дочь… – вздохнула женщина, вынула из сумки носовой платок и промокнула пот над губой и под крестиком, в том обгоревшем от однообразных декольте треугольнике, по которому, как по кругам древесины, можно безошибочно распознать возраст. – Она ходила на эту вашу… Ерундистику…

– И? – Таня с трудом удержала на лице вежливую улыбку.

– А то вы не знаете! Все! Как подменили! От мужа ушла, на семью… – На шее задрожала дряблая кожа. – Да как так можно-то? Судьбы людям ломать? А?!

Таня пока не услышала ничего конкретного, но чувствовала: женщина не просто не врет, но еще и с трудом держится, чтобы не расплакаться перед чужим человеком. На такой случай Байгозин никаких инструкций не давал, а блюсти кодекс стюардессы перед живыми эмоциями Тане казалось издевательством. И потому она молчала, не зная, как реагировать.

– Вот вы тут все сидите такие… Ага… А внука теперь мне поднимать? – Женщина снова начала заводиться, раскачивая децибелы. – Я не железная, я тридцать лет от звонка до звонка на швейном предприятии… Большего она достойна! А я? Сидит такая достойная, палец о палец не ударила! Этот ваш, – она ткнула пальцем в брошюру, – про олигархов ей насвистел. Каким олигархам-то она беременная сдалась?