Памела Трэверс - Всё о Мэри Поппинс

Т — это почти что Трагедия. Робертсон Эй натворил Такое, что не обрадуешься. Представьте себе, он взял Тряпку, которой вытирали машинное масло, и Тщательно почистил ею шляпу мистера Бэнкса! Тёр и Тёр эту несчастную шляпу, вместо Того чтобы Тихонечко смахнуть с неё пыль заячьим хвостиком.

— Этот парень просто Трухлявая солома, — кипятился мистер Бэнкс. — Рептилия, Тритон, Треска безголовая! Я обязательно Турну [18] Турну — выгоню (просторечье). со двора этого мошенника!

— Он Толком не понял, — вступились за него ребята. — Он Такой слабенький, ему Требуется отдых.

— Вздор! — негодует мистер Бэнкс. — Требуется совсем другое:

Таскать в дом дрова для камина, Травить крыс, Точить ножи, выполнять все поручения быстро и Толково. А он что делает? В день Три раза укладывается в кресло-качалку и нисколько не Тревожится, что своим поведением сводит меня с ума. И сверх всего Трёт мою шляпу масляной Тряпкой. Это вообще его Триумф! Как я буду в ней выглядеть? Все Так и покатятся со смеху.

— Папочка, Ты Такой добрый. Ну пожалуйста, не прогоняй его, — упрашивали ребята.

— Хорошо. Но Только если он обещает исправиться.

Ребята, Торжествуя, бегут сообщить Робертсону Эй Такую приятную новость.

Но Робертсон Эй верен себе. Его ничто не Трогает. Завернувшись в Тонкий плед, который мистер Бэнкс обычно берёт с собой в дорогу, он облокотился о садовую Тачку и Тихонечко посапывает во сне, счастливый, как младенец.

У — это потому что земля Укрылась снегом. Кто катается на санках, кто на лыжах, а кто Ухитряется просто так, стоя, скатываться с горки.

Снеговик хорош на Удивление! У него вместо глаз камешки, а адмиральский слуга Биннакль даже Уделил ему свою зюйдвестку. [19] Зюйдвестка — головной убор моряков, непромокаемый и с широкими полями.

— Ух, спасите меня кто-нибудь! — кричит мисс Ларк.

Лыжи у неё разъезжаются, и она вот-вот Ухнет в снег. Пёсик Эдуард Ухватил её за юбку, и ей Удалось не свалиться.

— Здесь нельзя ходить на лыжах! — кричит парковый сторож.

А ночью, когда хорошенько стемнеет, он Украдкой движется по клумбам, разравнивает снежный покров, точно стелет белую простынку, Укладывая кого-то спать, при этом он тихой песенкой Убаюкивает цветы и травы.

— Спите до весны. Спите. А весной для вас настанет Утро, — добавляет он с Умилением.

Ведь цветы и травы для него как дети. И он мечтает о том, как весной они проснутся, не замёрзшие, потому что были надёжно Укрыты снегом. От этой мысли на губах У него играет Улыбка. Он представляет себе весну и шепчет:

— Подсолнечник У забора снова повернёт головку к солнышку, а Улетевшие на зиму ласточки снова вернутся к нам.

Ф — это Фокус-Покус и всё вверх тормашками. Сегодня вторник. Но не какой-то там обыкновенный, а Феноменальный. Мистер Бэнкс мечется по дому как… Если бы он был женщиной, мы бы сказали «как Фурия».

— Кто, — кричит он, — прилепил на крышку моей Фамильной сигарочницы ириску? Кто обвязал мой клетчатый галстук вокруг Фаянсовой вазочки?

Никто не смог ему на это ответить. Но всё идёт кувырком. Почему-то Фасоль вдруг оказывается в чайнике, а сам чайник на веранде рядом с Фикусом. Брюки обнаруживаются в супнице, Финики вдруг начинают пахнуть дёгтем.

— Что ж, раз кругом сплошные Фигли-Мигли, ералаш и всё вверх тормашками, — говорит Мэри Поппинс, — значит, Фактически и мы сами должны перевернуться вверх тормашками.

Вот такая Философия. Она надевает шляпку, ту, что отделана Фиалками, и спокойненько становится на голову.

— Ну, давайте, теперь ваш очередь, — говорит она детям. — Нечего Фыркать и впадать в Фанаберию. [20] Фанаберия — спесь, гордость, надменность. Раз — и перевернулись!

— Ух, здорово!

Все четверо взлетают в воздух, как Фазаны, перекувыркиваются вниз головой и шмякаются на Французский коврик.

— Как всё забавно выглядит, когда ты переворачиваешься вверх тормашками! — говорит Джейн.

— Феноменальный Фокус-Покус, — соглашается с ней Майкл.

— Когда события принимают другой оборот, — замечает Мэри Поппинс, — то учтите, что все перемены — к лучшему. А теперь позвольте угостить вас Фруктами и Фисташковым кверхтормашковым тортом.

X—обозначает Хороший день. И весьма необычный. Дети Хором упросили Мэри Поппинс, чтобы она познакомила их с Единорогом. Хотя Единороги встречаются крайне редко. Можно Хорошенько обшарить Хоть все уголки на Земле, а Единорога так и не встретить. Вся Хитрость в том, чтобы запастись терпением. Чаще всего его удаётся рассмотреть детям.

Вот он — Хвалёный Единорог. Он очень застенчив. Поэтому он Хоронится под знаменитым зонтиком Мэри Поппинс. Зонтик раскрыт и напоминает шляпку белого гриба.

Полисмен, который проходит мимо, очень Хочет знать, на что это так уставились ребятишки. Радуются, веселятся и Хохочут. Встав по стойке «смирно», он обращается к Мэри Поппинс:

— Извините, мисс, пусть я не покажусь вам назойливым, но мне кажется, что там, под вашим зонтиком, творится что-то Худое. Во всяком случае, что-то непонятное и неведомое.

Мэри Поппинс только презрительно Хмыкает в ответ:

— Рядом со мной, да будет вам известно, никогда не происходит ничего Худого.

Пожимая плечами, полисмен идёт дальше.

— Я терпеть не могу всяческих загадок. Подождите, я всё выясню и разгадаю! — Хорохорится он.

А это уж вряд ли! Единороги Хоть и не Хитрые, но такие застенчивые…

Ц — это Церемония праздника. А какого, позвольте узнать? Дня Святого Валентина. А как происходит эта Церемония? Да у каждого по-своему.

Например, Мэри Поппинс с Майклом и Джейн решили отправиться в кондитерскую лавочку миссис Корри и попросту, без Церемоний, попросить её побыть в этот день их «Валентином».

Миссис Корри выбежала им навстречу на своих тонких, как у Цапли, ножках.

— О, как хорошо, что вы пришли! — воскликнула она. — Для меня это Целый праздник. Ну, мои Цыплятки, что вы предпочтёте? Может, ванильные палочки?

И она с силой отломила два своих пальца и протянула ребятам.

— И вкусно, и Целебно, — сказала она. — Да не расстраивайтесь, пальцы будут Целы. Они сейчас снова отрастут. Правда, теперь в моде Цветочные конфеты из пармских фиалок. А мне вспоминается, как Царствующая королева Виктория больше всего Ценила мятные лепёшки.

— Ой, какая же вы, наверно, старая, раз помните, что было Целый век назад!

— Не старая, а почтенного возраста, — поправила ребят миссис Корри. — А ещё я помню, как король Генрих Пятый любил напевать:

— Что? Вы уже уходите? Жаль! Жаль! Целую вас на прощанье. Счастливо!