Александра Ронис - Тот, для кого живу [СИ]

– У Веры Григорьевны, – ожидая подвоха, произнесла несмело, а пальцы вцепились в колени, обтянутые джинсой.

– Его там нет, – уверенно, словно отрезал, заявил Саша.

– А где он? – спросила с замирающим от страха сердцем. Не спросила, прошептала.

– Его полиция забрала. Потому что он был без присмотра. Один.

– Он был не один! – вскричала Ксения. И откуда только силы взялись? И голос прорезался. – Он был с соседкой!

– Он был… без… родительского… присмотра, – с нажимом отчеканил Воронов. – Этого достаточно, чтобы изъять ребенка из семьи и поставить вопрос о лишении прав на него!

– Но так нельзя! – едва не заплакала девушка. Она ни на секунду не усомнилась в словах опера. Раз он так говорит, значит, так оно и есть. Подобными вещами не шутят. – Саша, – она потянулась к нему, неосознанно желая сократить между ними расстояние, преодолеть холодную пропасть равнодушия.

– А как можно?! – строгим взглядом припечатал ее к дивану мужчина. – Можно бросать грудного ребенка и идти развлекаться на полную катушку, позабыв обо всем на свете?!

– Саша! – заплакала Ксюша, больше не смея сделать даже движения в его сторону. Только душа и сердце устремились к нему навстречу в немой мольбе. – Пожалуйста! – она уже почти ничего не видела из-за застилавших глаза слез. – Ну ты же можешь что-то сделать!

– Я не знаю, – развел он руками. – Вся информация сейчас идёт централизованно и фиксируется ещё на стадии вызова, – он знал, что она все равно ничего не поймет, поэтому продолжал нагнетать. – Завтра утром, – тут он бросил взгляд на запястье и исправился: – Сегодня утром, а точнее, через каких-нибудь три часа, когда сотрудники органов опеки придут на рабочее место, у них на столе уже будет лежать бумажка о том, что по такому-то адресу был найден ребенок, чья мать в пьяном виде была доставлена в такой-то отдел. И они обязаны на этот сигнал отреагировать соответствующим образом.

Девушка затаила дыхание, следила за каждым его словом, боясь пропустить пусть крошечный, но намек на надежду.

– Ксюш, опека мне не подчиняется, – произнес он с долей сурового сочувствия в голосе, – и если им что-то не понравится, если все зайдет слишком далеко, я мало что смогу сделать, – замялся на секунду, но добавил: – Хорошо, если опеку над Денисом передадут мне, а не кому-либо ещё. Или вообще его в дом ребенка не отправят.

– Выпей, – Воронов протянул девушке, забравшейся с ногами на диван и уткнувшейся носом в кожаную спинку, неизвестно какую по счету кружку с зелёным чаем. – Пей, пей, давай, – несмотря на ее скривившееся от недовольства лицо, всучил ей в руки бокал и кивком головы указал на дверь: – А потом сцеживаться иди.

Ксения с отвращением, через силу, влила в себя прозрачную желтоватую жидкость. Уже тошнило от того количества чая, сколько она выпила под бдительным оком опера. Хотелось спать, головная боль давила на виски, от влажной на груди кофточки было дискомфортно. Усугубляло все и чувство вины. Как она покажется на глаза Юле, после того как та полночи успокаивала Дениса и кормила его собственным молоком? Ксюша уже знала, что сын ночью закатил концерт, не давая спать домочадцам Воронова, но почему-то и домой Саша не торопился ее везти.

На плохо слушающихся, полуватных ногах девушка побрела по знакомому коридору в сторону туалета. Очень старалась не попадаться на глаза сонным обитателям обезьянника, своим недавним знакомым. Видеть их совершенно не хотелось. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Для себя Ксения уже решила, что больше она в колледж ни ногой.

Зайдя внутрь санитарного помещения, она закрыла дверь на защёлку и, тщательно вымыв руки, закатала кофточку под самое горло. Не очень-то любимая и прежде процедура стала совсем неприятной – вскоре на коже остались красные следы от сильных нажатий пальцев, следом пришла терпимая ноющая боль. Струйки молока с лёгким звоном били по мутноватой поверхности раковины и, собираясь вместе, ручейком скатывались в слив.

Воронов сказал, что весь день ей придется сцеживаться и вечером, а может, только на следующее утро, она сможет покормить Дениску. Все это время сын будет находиться с Юлей.

Ксения ничего не возразила на столь хорошо распланированное мужчиной дальнейшее видение ситуации. Во-первых, спорить с ним было бесполезно, да и сил на это практически не осталось. Во-вторых, она готова была пообещать ему и выполнить что угодно, лишь бы и он, в свою очередь, сдержал слово и помог ей уладить проблемы с опекой. Наверное, если бы он сейчас потребовал, чтобы она немедленно отправилась к Владу и стала тому настоящей женой, она бы без промедления бросилась на вокзал.

Не видела смысла Ксения и в попытках объяснить Воронову истинное положение дел. Прекрасно понимала, как нелепо и несуразно будут звучать все ее оправдания. Кто поверит, что она так упилась по чистой случайности? Да и вспоминать о том, что ее лапал какой-то пьяный мужлан, не было никакого желания. Ничего страшного не случилось, и слава богу! И Денис – с Юлей, это главное.

Она выполняла все указания Саши без лишних вопросов. Сказал: «Пей», она выпила, сказал: «Иди сцеживайся» – сразу же пошла. Мысленно подгоняла минуты, чтобы поскорее наступил вечер или следующий день, и она наконец-то смогла забрать сына. В голове постоянно крутился один и тот же вопрос: «Как он там?»

Коридоры отдела за запертой дверью туалета начали понемногу оживать. Едва слышной поступью прошел один человек, следом ещё. Быстрой дробью простучали женские каблучки. Все чаще и чаще заскрежетали ключи в замках, захлопали двери. В отделе начинался новый рабочий день.

Ксения вышла из туалетной комнаты и, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, чуть ли не бегом кинулась к кабинету начальника. Она надеялась, что теперь-то уж Саша ее домой отпустит. Так и вышло.

В накинутой на плечи куртке Воронов поджидал ее с ключами в руке. Движением головы указав ей на валяющуюся в ногах дивана сумку, он коротко бросил:

– Идём.

Девушка на всякий случай переспросила:

– Домой? – мало ли что.

– Домой, – успокоил ее мужчина, и она тенью последовала за ним.

В машине Ксению укачало, несмотря на то, что от отдела до дома ехать было совсем ничего. Когда Воронов затормозил у подъезда, она пулей выскочила из нее, с наслаждением ловя ртом прохладный утренний воздух. Саша неопределенно махнул ей рукой и, сделав круг, выехал со двора обратно на оживленный проспект.

Несколько минут девушка смотрела вслед исчезнувшей машине, прокручивая в памяти наставления мужчины – отоспись дома, вечером заберешь Дениса, – а потом, поддаваясь безотчетному внутреннему желанию, направилась в сторону Вороновского дома. Она не найдет себе места, если не увидит сына прямо сейчас.