Александра Ронис - Тот, для кого живу [СИ]

Десять секунд, двадцать, тридцать, сорок… Одна полоска… Другая…

Решение пришло мгновенно. Единственно верное. И стоять на своем нужно будет до конца. Не слушать ничьих доводов, даже если весь мир ополчится против нее и кинется отговаривать.

Через пять часов Ксения входила в тот самый кабинет гинеколога, где совсем недавно была в сопровождении Дениса, отца ее… кхм, ее первого «партнера», которого она выбрала сама. И в постель которого затащила тоже сама. Дура!

– Что будем делать? – после всех положенных в данном случае манипуляций доброжелательно спросила врач. Она понравилась Ксении еще в первый раз, расположив к себе уважительным отношением и ненавязчивой, мягкой манерой общения, поэтому та и выбрала именно эту клинику. – Рожаем?

Ксюша собралась с духом и словно в омут бросилась.

– Аборт, – коротко выдохнула она и поразилась, что, оказывается, не так уж и страшно произнести это жуткое прежде слово.

– Это точно? – переспросила женщина, внимательно глядя на юную пациентку. – Обдуманное решение? – в ее обязанности не входило отговаривать женщин от прерывания незапланированной беременности, но она на всякий случай уточнила. – Должна предупредить о последствиях, тем более, у вас, – она заглянула в карточку, – рубец на матке.

Девушка кивнула. Обдуманное. Взвешенное. Твердое.

О том, чтобы в ее положении становиться матерью-одиночкой с двумя детьми, не могло быть и речи. Она и так иждивенка, сидит на шее у Вороновых и Влада, так принести в подоле еще одного ребенка было бы верхом глупости. Не сейчас, когда перед ней так близко замаячила реальная возможность развестись и обрести долгожданную свободу. Не теперь, когда она почувствовала в себе силы противостоять давлению «мужа». Не тогда, когда от нее отвернулся Денис. А в том, что она потеряла даже не «парня», а «друга» Дениса, Ксения была уверена на все сто. И не роптала на судьбу, потому что знала – сама виновата. Заслужила.

Благодаря тому, что рано спохватилась, по срокам Ксения успевала и на медикаментозный аборт, и на «мини». Выбрала последнее, потому что в душе все протестовало против приема таблеток. Больно, мучительно и вдруг не сработает. Пусть лучше уж врачи сделают все сами, так, чтобы наверняка. О том, что внутри нее живой малыш, такой же, как ее маленький Денис, она упорно старалась не думать. Это просто скопление клеток.

Чтобы успеть сдать все анализы, девушке приходилось «отпрашиваться» то у Веры Григорьевны, то у Юли под предлогом того, что нужно сходить к педиатру, отнести выписки из истории болезни сына или взять направление. В срочном порядке, тайком от всех, ей пришлось и отлучать сына от груди, сославшись на то, что из-за стресса с ожогом количество молока у нее резко уменьшилось. Всегда управлялась быстро, за пару часов, правда, переживала, что в день «икс» ей придется исчезнуть практически на полдня, а то и дольше, и сын, привыкший за время госпитализации быть постоянно с ней, даст всем жару.

А еще она хотела, чтобы прекратилась утренняя тошнота и недомогание, поэтому часы считала до заветного дня и радовалась, что никто ничего не заподозрил. Пока.

И наконец настал тот день, когда срок ее беременности сравнялся шести неделям. Перед выходом она поцеловала сынишку в вихрастую макушку, показала соседке, где лежат выстиранные и выглаженные для него вещи, и, подхватив приготовленный заранее пакет, тихо выскользнула из квартиры, пока Денис, отвлекаемый няней, не закатил истерику из-за ее ухода. И чтобы Вера Григорьевна не заметила смятения, написанного на ее лице. Сама-то Ксения прекрасно понимала, отчего лихорадочным блеском горели ее глаза, да иногда противная дрожь проходила по телу. Странное дело, в предыдущие дни и слез почти не было, а сейчас захотелось почему-то плакать. Было безумно жаль, тоскливо на душе.

Вся процедура заняла на удивление мало времени, каких-то несколько минут. Она даже не успела ничего понять толком. Накрутила себя перед кабинетом до такой степени, что у нее тряслись ноги, и все расплывалось перед глазами. Не без посторонней помощи с трудом залезла на кресло, еще острее чувствуя от этой позы собственную беззащитность, приготовилась к жуткой боли. Ее сразу предупредили, что наркоз будет местный. Сжала ладони в кулачки, крепко зажмурилась, стала считать про себя, чтобы отвлечься от чужих грубоватых прикосновений внутри себя.

Неожиданно стало больно, и через секунду где-то в ногах зажужжал «пылесос». Возникло непреодолимое желание отстраниться, соскользнуть с пластикового наконечника, но Ксения, стиснув зубы, приказала себе терпеть.

Не прошло и минуты, как внезапно все стихло. Девушка приподнялась на кресле.

– Это все?

– Полежи пока, еще не все, – безликий человек в медицинской маске у нее в ногах жестом показал ей, чтобы она не шевелилась.

Почему-то Ксения никак не могла распознать лица врача. На мгновение даже подумала, что это мужчина, а не женщина. Моргнула несколько раз, чтобы вернуть себе остроту зрения, и поняла, что это слезы стояли в глазах. Наверное, она слишком крепко жмурилась.

Вакуум снова заработал, и девушка опять напряглась, болезненно поморщилась.

– Шрам откуда? – кивнув ей на оголенный низ живота, спросила женщина, тем самым отвлекая от неприятных ощущений. Все-таки, это была женщина.

– Кесарево, – только успела ответить Ксения, как жужжание прекратилось.

– Вот теперь все, – медик подала ей руку, помогла спуститься с неудобных ступенек.

Девушке не верилось, неужели все? И ничего не поменялось вокруг? И жизнь продолжается, как и прежде? Только внутри все кровоточит и душа болит.

Ксюшу проводили в палату, положили на живот что-то холодное. Велели лежать, не вставая, пока не разрешат. Отвернув голову к стене, она лежала молча, не желая никого ни видеть, ни слышать. А еще чтобы никто не видел ее. Ведь то, что она сделала, это большой грех.

К обеду ее разбудили, всучили памятку с рекомендациями после аборта, дали блистер с противозачаточными (для устранения гормонального дисбаланса), снабдили остальными инструкциями – половой покой, никаких бань-саун-ванн, избегать переохлаждений-перегреваний, не поднимать тяжелое, контрольная явка через две недели. Ксения послушно кивала и мечтала поскорее добраться домой, обнять Дениску и замереть, слушая биение его родного сердечка. Может, бог ее когда-нибудь простит…

От слабости или от жары у девушки постоянно кружилась голова, и домой она шла, часто останавливаясь. Сейчас она дойдет до подъезда и отдохнет на лавочке, отдышится, приведет себя во внешне относительный порядок и только потом поднимется в квартиру. Но когда Ксения приблизилась к детской площадке, ей моментально захотелось превратиться в невидимку. На лавочке у подъезда сидел Денис и ждал. Ее?