Александр Григоров - Знать

- Можно здесь постоять? - спросил Рёшик у мужчины в пиджаке, испачканном мелом.

Тот оценил новичка взглядом и поджал губы.

- Вас по реформе уволили?

- Нет, просто так. В смысле, я перечил начальнику. То есть, сказали написать "по собственному"...

- Тогда вам, наверное, на другой митинг. Здесь - все по реформе.

- Да пусть стоит, - вмешался не по погоде тепло одетый старичок. - Все мы одинаковые.

- Это что же, - продолжил меловой рукав, - допустим, выгнали за пьянство, по статье, а он - к нам? Дискредитация получается...

- Получается, нас на одного больше стало.

- Но ведь он постоит-постоит и уйдет. А нам нужно - до конца!

- А что, по-вашему, значит "до конца"? До смерти? Тогда зачем вам справедливость, если вы ее не увидите?

- Другие увидят. Пусть не сейчас, пусть потом...

В небе громыхнуло. Как по сигналу, вартовые сплелись локтями, образуя цепь. В передних рядах, ближе к региональной управе, началось шевеление.

Ближайший к спорщикам лейтенант сказал в пространство:

- Сейчас влупит дождь, и все вы разбежитесь. Как всегда.

Самые пытливые, в том числе и Рёшик, проталкивались на шум. Когда добрались до первой шеренги, которая стояла лицом к фасаду Региональной Управы, на импровизированной трибуне (стул они поставили, что ли?) замаячила бочкообразная фигура Несусвета. Интеллигенты брали его в кольцо...

...Смык расталкивал людей от шефа. В небе сверкала молния, спустя секунды после вспышек доносились раскаты грома. Вартовые загораживали Карпа Наумовича, ожидая команды на разгон.

Рёшик поймал себя на мысли, что это происходит не с ним. Какой-то воображаемый человек стоит на площади в предчувствии дождя и града дубинок, а настоящий Пользун сидит на работе, пьет чай и разбирает незатейливые опусы журналистов.

Сквозь толпу протиснулась Яся с фотоаппаратом на шее и диктофоном в руке. Видать, подняли по тревоге - иди, снимай, как шеф силой убеждения и авторитетом разгоняет митинг.

Дорвавшаяся до виновника реформы толпа вышла на пик волнения.

- Что же вы делаете с наукой?

- Верните библиотекарям работу!

- Когда вы нажретесь?!

Несусвет разводил короткими толстыми руками, несколько раз начинал речь, но слушать его не собирались. Нужны были четкие ответы. Мегафон в руке Карпа Наумовича то и дело пищал.

- В целях оптимизации... - вскрикивал Карп, - если не сделать сейчас... откуда оно возьмется? Будете расплачиваться позже... Всем найдем работу.

Задние ряды давили, все хотели поучаствовать в живом общении с народным избранником.

- Себя начните оптимизировать! - басил усатый в темно-синем поношенном плаще. - Сами проворовались, а мы виноваты!

- Это дело не одного дня. Предшественники оставили нам одни проблемы.

- Чего ты шел во власть, если не знаешь других способов решения проблем, кроме как доить народ?

- Потерпите, все образуется. Если вы - настоящие специалисты, обязательно найдете себя. Еще год-два, система заработает...

- А ты поживи год-два на нашу зарплату, посмотрим, как ты образуешься.

- У меня зарплата самая обычная, я декларацию подавал.

- Видели мы декларации. Что-то ваши доходы с довольными рожами вашими не совпадают.

- Не толкайтесь я вам хочу объяснить...

Задние поднажали. Людская волна повалила Гошу и Несусвета на брусчатку. Закрыв лицо руками, Смык заорал:

- Варта!!!

Толстый полковник рявкнул в рацию. Командиры подразделений гаркнули на подчиненных. Бойцы сорвались с мест и шеренгой вошли в толпу, утюжа ее, как скалка тесто. В отместку кто-то из безработных пнул стоящего на четвереньках Несусвета. Гоша двинул обидчику кулаком в лицо.

Началась потасовка.

Вартовые теснили интеллигентов, охаживая дубинками. Первый ряд развернулся, чтобы бежать, но уперся в стоящую толпу. По спинам била варта, в грудь толкали свои. Раздались вопли, на кого-то наступили. Попавшие в буферную зону молотили руками во все стороны.

Ливень ударил по площади огромными каплями.

Истоптанный и побитый, Рёшик лежал на брусчатке. Рядом - еще с десяток пострадавших. К ним шли вартовые с наручниками, а коллеги цепью двинулись дальше. Законопослушному Пользуну очень не хотелось попадать в участок. Повесят на тебя черт знает что, доказывай потом, что не террорист или наркоман. Или и то, и другое.

Сзади схватили под локти, поставили на ноги и потянули голову назад, за волосы. Рёшик взвыл от боли, чувствуя, как изнутри поднимается волна, которая несет в мутной воде бессилие, обиду и злость. Когда вал прикатился к горлу, сам не понимая как, вырвался от вартовых:

- За что???

- Это запрещенный митинг! Ты стоял! - ответил, надвигаясь, вартовой.

- И буду стоять! На своем! Ум крепче мышц!

- Cейчас проверим. Какие мышцы - на руках или ногах? - Вартовой замахнулся.

Рёшик поднял мегафон, выкрикнул в него:

- Самая сильная мышца человека - это язык!

И оказался в центре невидимого взрыва.

Вартовых, Гошу и Несусвета разбросало на десятки метров, Рёшик оказался свободен. Рядом лежала Звонова. Она открыла глаза, потерла виски, проверила фотоаппарат. Задело кое-кого из интеллигентов, но большинство осталось на ногах. Оценив обстоятельства, митингующие бросились наутек, спотыкаясь о лежащих вартовых и переступая через своих. Человеческие ручейки потекли с площади, как дождевая вода в канализацию, оставляя за собой камень в грязных разводах.

Придя в сознание, Несусвет увидел очумевшего Рёшика с мегафоном и толкнул в бок лежащего по соседству Смыка.

- Провокатор! - захрипел Карп Наумович, изображая пантомиму "мегафон". - Держите!

Пользун не стал дожидаться, пока Гоша поднимет вартовых - бросил мегафон, выбежал с площади и нырнул в примыкающую улочку. Шлепая по лужам, чувствовал себя свободно, как при чтении остросюжетной книги, в которой нет смысла возвращаться к прочитанным страницам.

По дороге домой Рёшик унял волнение и прикидывал, как проведет остаток внезапного выходного. Но планы нарушились сразу. У подъезда ждала троица в полном составе, несмотря на рабочий день. Как по команде встали с лавочки и подошли к двери, перекрыв подход.

- Рано ты сегодня, командир, это хорошо, - сказал большой. - Пацаны с утра на взводе, поправиться надо.

Успокоившийся было душевный шторм снова накатил на Рёшика. Да что это такое, в конце концов?! Одни крутят руки в буквальном смысле - за то, что стоишь на площади, другие выкручивают фигурально - за однажды проявленную доброту. Он снова поймал настроение праведного гнева и пошел на троих.

- Ну давайте, поправимся...

Время замедлилось, воздух превратился в желе, слова отдавались в ушах низким тоном с отголоском эха.

- В байте - восемь бит, - сказал Рёшик большому. Тот округлил глаза, согнулся и упал, держась за промежность.