Александр Григоров - Знать

На основе исследований я разработал прибор, который назвал "форсаунд". Как сейчас помню, это случилось на Рождество. С помощью форсаунда я определяю, какой ущерб здоровью среднестатистического человека наносит фраза или шумовой фон. Прибор записывает сигнал, подставляет оптимальный звук, и выдает урон в условных единицах ― от одного до десяти. Максимальную отметку я зафиксировал быстро, на конференции по квантовой физике, точнее ― на банкете.

Квантовая теория ― мой любимый раздел, на первых курсах университета я увлекался трудами Эйнштейна и Планка, и тем шлейфом, который тянулся от их открытий. Увы, собственное изобретение занимало все свободное время и не позволяло перелистывать работы классиков-антагонистов.

Очень сложно было подвести теоретическую базу под практику боевой филологии. Для общего описания годился старый добрый закон Вебера-Фехнера, но в моем случае психофизиологическое воздействие работало индивидуально. Я составил таблицу констант в зависимости от смысла бранных слов. Что интересно, сформулированные в виде вопроса фразы имели более агрессивное воздействие, будто служили мечом нападающему. А ответы походили на оборонительное оружие, вроде щита.

Придумать путеводную теорию мне вновь помогла подсказка Ее Величества Судьбы. По-моему, ее давно пора короновать на британский трон, раз уж монархии не избежать.

Как-то занесло меня на лекцию к бывшему однокашнику Чету Шемингу. Мы собирались пропустить по рюмочке после занятий, я освободился раньше и заглянул к нему в аудиторию. Чет, как всегда, неотразим: костюм с серебристым отливом, яркий галстук, одеколон с пикантным, немного женским запахом. Сдувая пыль с наманикюренных пальцев и поправляя безупречную прическу, он рассказывал студентам о квантах-переносчиках ― такие мнимые элементарные частицы, которые якобы дают сигналы электронам и протонам о том, как себя вести. Поскольку настоящий ученый понимает, что квантовую физику полностью постичь в ближайшем будущем не удастся, Чет то и дело возвращался к основам теории.

- Есть четыре типа взаимодействия: гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое. - Те, кто не усвоил материал, выдали себя с головой - записывали элементарные постулаты. - С первым понятно, оно описывается законом тяготения. Со вторым тоже просто - работают заряженные частицы. Сильное взаимодействие прячется в атомных ядрах, и увидеть его тяжело. Еще сложнее отследить слабое взаимодействие, ответственное за бета-распад ядра. Слабое, потому что оно менее интенсивно, чем электромагнитное и сильное. Но слабое гораздо сильнее гравитации. Задача единой теории поля - объединить четыре взаимодействия. Собственно, есть мнение, что природа умна, и давно выполнила эту задачу. Но не написала правильный ответ на последней странице. Придется самим шевелить мозгами.

Я подумал: если каждый человек реагирует на шум по-разному, то почему не предположить, что нейронам мозга тоже дает команду некий квант информации? Назовем его инфон. Тогда нужно признать, что у слов есть молекулярная структура. Почему нет? Морфемы и фонемы ― чем вам не электроны и протоны, образующие атом-лексему?

Шемингу мысль показалась бредовой, он назвал меня типичным "британским ученым". А ребята из научного центра "Кулхэм" при Управлении по атомной энергии пришли в восторг от доклада. И предложили работу ― вместе с техническими условиями и неплохой зарплатой.

Скажу без скромности ― мои измышления наделали много шума. Жаль, его нельзя записать на микрофон. Дьявол, дешевый каламбур. Физики ухватились за новость, как за спасательный круг, на котором можно выплыть к новым берегам "теории всего".

Переезжать мне не пришлось ― восемь миль от Оксфорда до Абингдона и обратно я легко покрывал на старом "ягуаре". Правда, пришлось часто мотаться в Лондон, это приличный крюк. Дело в том, что мне предложили стать внештатным сотрудником сети телевизионных каналов "Оупенинг". Во время анонсов передач с низким рейтингом они запустили в эфир разработанные мною шумовые фоны ― безобидные, на пороге чувствительности. Для привлечения зрителей. А с моей стороны это была чудесная возможность пополнить статистические данные и получить дополнительные деньги.

Поначалу не происходило ничего, и начальник департамента спецпроектов Браун Хартсон предупредил, что сотрудничество на грани разрыва. Но дальше события развернулись в мою пользу. Сначала в ветках форума, посвященных "зафоненным" передачам, появились сумасшедшие, которые громили авторов программ с маниакальной безнаказанностью, какая только может быть в интернете. Это означало, что передачи смотрят, их готовы обсуждать. Затем официальные рейтинги показали увеличение аудитории ― в доле и абсолюте. На форум стали заходить адекватные зрители, по почте слали хвалебные отзывы от специалистов. Ничего в творческом и техническом процессе производства программ не менялось ― таково условие канала, поддержанное мною ради чистоты эксперимента. Другими словами, мы воздействовали на зрителя с помощью инфополя.

Естественно, мне звонили из Центра правительственной связи и Министерства обороны. Намекали: в случае подтверждения данных меня ждут перспективы на государственной службе ― собственная лаборатория, страховка и налоговые льготы.

Звучит заманчиво, но мне хватит и докторской степени. А насчет денег пусть заботится Нобелевский комитет.

За городом дорога превратилась в трассу и змеей поползла из Столицы в Харитонов.

- За сколько доедем? ― спросил Несусвет водителя. Это игра такая, кто точнее угадает.

― Дорога сухая, часа за три справимся, думаю.

― А я говорю: три с половиной.

Водитель покосился на шефа ― обижаете, мол.

― Хочу к "Трем Кумушкам" заехать по дороге. ― Несусвет подмигнул. ― Борщечка ихнего врезать. Изголодался что-то на столичных харчах.

Карп Наумович часто бравировал аппетитом. Приближенные знали о его желудочной болезни и подыгрывали. На самом деле в "Кумушках" он закажет кефир и галеты, обратив прежнее кулинарное бахвальство в шутку. Впрочем, во всем, что не касается еды, у Несусвета аппетит был будь здоров.

Расслабившись, водитель поддержал игру, по правилам:

― С вашими возможностями, Карп Наумыч, мы и за два часа можем долететь. А насчет голода потерпите, домчим к "Кумушкам" мигом!

С голодом у Карпа Несусвета водились давние счеты...

...Он родился в райцентре, в семье мелкого чиновника местного совета. Главный поворот в судьбе Карпа произошел в восемь лет. Он опаздывал к первому уроку и срезал путь через лесопосадку, там его остановили старшеклассники, заставили вывернуть карманы и показать, что в портфеле. Учебниками побрезговали, а деньги на завтрак отобрали. Взяли и бутерброды, которые, по наставлению мамы, надлежало скушать после второго урока. Отпустили мальца, дав "леща", бутербродами закусили портвейн. Нельзя сказать, что в детстве Карп голодал. Но тот факт, что иногда нужно терпеть без еды, отпечатался в сознании навсегда.