Александр Григоров - Знать

- Алло. Я. - Длинная пауза и выпученные глаза. - Что значит "при невыясненных обстоятельствах"? А кто вместо? - Снова пауза и тяжелое дыхание. Присутствующие замолчали, вслушиваясь в голос на том конце, лезущий из динамика. - Так разгоните их! Не в первый раз. Как сбежали? Прикажи ты вместо них. Откуда звонишь? Уже из аэропорта? Ну вы там все... Подожди, у меня вторая линия. Не можешь? Ну и лети к черту! - Снова повозился с телефоном, разбираясь в кнопках. - Алло. Я. Где показывают? Не может быть. Где ты меня видишь, Назир? В каком экране? Ничего я не нес. Соглашения в силе, конечно. Да погоди угрожать, я без Верховного справлюсь, не на нем завязано. Какой ускоритель? Какая альтернативная энергия? Откуда ты это берешь?! Ты кто такой, чтобы со мной так разговаривать?!!

Карп Наумович бросил трубку - в прямом смысле. Телефон разлетелся на части. Из-за спин вартовых появился Смык и кинулся собирать осколки. А Несусвет протиснулся через своих и чужих, скомандовав на ходу:

- Арестовать всех!

Буркун опять возразил, но ему первому заломили руки и повели вниз. Следом - Рёшика, Огнена и Бронского. За остальными обещали вернуться - автозаки пригнали под институт.

Его укладывали на носилки, когда процессия с арестованными проходила мимо. Младший научный сотрудник, с хорошим английским языком, репутацией порядочного человека и ученого. Там ему наверняка лучше. Там воздают по справедливости, а не по ученой степени.

От главного входа к автомобилю Карп Наумович бежал. Наискосок через сквер, чтобы короче, по высокой траве с вкраплениями собачьего дерьма и рыночного мусора. Несусвет знал как никто: один приказ нового Руководителя, и вся вартовая серость повернется против него. Охрана не спасет, потому что спасать придется не государственного деятеля, а преступника.

В машине ждали учитель и Гоша, который прибежал (прилетел?) быстрее шефа. Учителя взяли на всякий случай - прикрываться на штурме, если что-то пойдет не так. Кто знал, что все пойдет настолько не так? Возле машины суетился Варгашкин, потея до разводов на рубахе.

- Много выгорело? - спросил он.

Карп Наумович отмахнулся и показал Смыку заводить.

Из-за спины вынырнула Яся - ее не оказалось в списке арестованных, забыли. Несусвет упустил ее из виду и вспомнил, когда она вспыхнула фотоаппаратом. Вписать ее, что ли? От руки, санкция прокуратуры все равно стоит. Жаль, некогда - секунды дороги.

- Ой, а ты что здесь делаешь? - удивилась Яся, рассмотрев в индикаторе очередной снимок из салона авто и сравнив его с оригинальной картинкой.

На "ты" Леонида Станиславовича не называли с полгода точно. С тех пор, как его полиграфическая фирма получила первый заказ от госструктур. Сумма была такая, что на "вы" перешли даже родственники. Потом завертелось - агитационные листовки, избирательные бюллетени, портреты на билборды - миллионы денег. Особенно большой доход приносили бесплатные газеты. Помимо прочего, Леонида Станиславовича освободили от налогов и поставили на твердый откат, не заплатить который равносильно финансовой смерти, влекущей физическую.

"Тыкал" Лёнчику только школьный друг Рёшик. Леонид Станиславович не возражал - в память о былых годах, силе, которую явил Рёшик.

- Я здесь... жду, - подобрал он слова.

На заднее место завалился Карп Наумович и закрыл дверь.

- Получилось? - услышала Яся из салона Лёнин голос.

- Херня, - буркнул Несусвет. - Ему как с гуся вода, а тут вдруг электричество появилось.

Мотор взревел на высоких оборотах, машина рванула, строй вартовых расступился.

Среди униформ встречались вкрапления спортивной одежды - парни Тоши Гвоздя. Будь они в сером или темно-синем, никто не отличил бы.

Дюжик и Истомин выскочили из засады, когда арестованных провели мимо потайной двери у лестницы. Володя проговорил одними губами: "Подождем еще минуту", но Аркадий Филиппович провернул дверную ручку. На ходу сотворил защитную сферу, слабенькую, на пару атак. Прикрыть Рёшика хватит, вывести из оцепления - не факт. Истомин про себя перебирал медицинские знания, могущие пригодиться.

У дверей главного входа остановились - по ту сторону стекла происходило странное.

Идущий последним Ростик заметил Аркадия Филипповича и улыбнулся. Как только захлопнулась дверь, спросил у своего конвоира:

- Знаешь такой анекдот? Встречаются как-то омоновец, пэпээсник и гаишник. Спорят - у кого мозгов больше...

- Заткнись и шагай. - Вартовой сильнее заломил руку.

Ростислав продолжил сдавленным от боли голосом:

- Гаишник говорит: я самый умный. Я могу запомнить десять номерных знаков. Пэпээсник говорит: нет, я. Я могу наркомана по взгляду вычислить...

- Рот закрой, пацан.

- Так что, слышали этот анекдот?

- Слышали-слышали, - ответил конвоир, чтобы быстрее закончить разговор.

В следующие секунды он замедлил ход, потом остановился и упал. Процессия стала. Не отпуская арестованных, вартовые сошлись к лежащему.

- Что делать? - завопил Ростик. Правая его рука была в наручнике, а второе кольцо - у конвоира. - Устав караульной службы помните?

- Да, - нестройно ответили бойцы и так же, по очереди, осели на щебень, которым устлана дорожка в сквере.

Остался один сопровождающий Буркуна. Он полез в кобуру.

- Конвоирование регламентируется не уставом, а статьей четырнадцатой Закона о варте, - заметил майор с сожалением.

Салаги, не знают.

К общему изумлению, конвоир обмяк на скованной руке. Буркун достал из чужого кармана ключ и открыл наручники. То же проделали остальные.

- А ведь это правонарушение, - заметил Ростик.

- Можно квалифицировать как самооборону, - процедил майор.

Входная дверь распахнулась, в синеватом сиянии выскочили Дюжик и Истомин. Вместе рванули за угол, но услышали голос Яси, она звала к вартовым машинам. Первым поменял курс Рёшик, за ним двинулись остальные. В самом деле - куда бежать? До каких пор прятаться? Что до шуточек Ростислава - грехом больше, грехом меньше. Умрем стоя и без наручников.

За углом остался Огнен - его тронули за плечо.

Меня зовут Мирослав Огнен, и я стою возле института ядерной физики на окраине Харитонова. Да, название звучит именно так, я начал разбираться в местной фонетике. Не очень хорошая идея - бежать в руки полиции, едва от нее освободившись. Но здесь все не по-человечески. Чтобы отстоять правду, нужно бить знаниями. Чтобы работать на науку, нужно стать террористом. Чтобы заметили, нужно умереть.

Мне кажется, они познают физику не с той стороны.

Я собираюсь бежать, но меня окликают по-английски и кладут руку на плечо. Господи, да это Браун, расфуфыренный щеголь. Сейчас на нем только брюки и грязная рубашка, но он выглядит счастливым. Лицо спалено солнцем и краснеет, как нос у завсегдатая пабов. На плече - сумка с ноутбуком, которая наверняка до боли трет ремнем обгоревшее плечо.