Кэтрин Сэнтер - Счастье для начинающих [litres]

Нам потребовалось в общей сложности четыре часа, чтобы выбраться назад на тропу. Но, боже, какое же счастье было снова ее увидеть! Задыхающиеся и окровавленные, мы все равно обнялись. Мы спасены.

Вот только…

Спускаясь с холма, мы немного забрали назад и на тропу вышли в том месте, которое уже проходили. Если верить карте и если я прочла ее правильно, до ручья оставалась еще добрая миля… а времени было уже пять пополудни.

На ту последнюю милю у нас ушел еще час. А когда мы наконец вышли к переправе, то обнаружили кое-что, чего я не заметила на карте. Ручей, как я и утверждала, действительно пересекал тропу, вот только бежал по дну крутого оврага, практически ущелья. Сто футов или около того глубиной. Маршрут даже шел по жутко вихлявшемуся веревочному мосту, переброшенному через ущелье, – ни дать ни взять, из спагетти-вестерна.

Подойдя к началу веревочного моста, мы заглянули вниз. Внезапно мне пришла в голову мысль: а вдруг после всех наших стараний ложе ручья окажется сухим. Я скрестила пальцы. Мы смотрели вниз. Далеко внизу блестела влага.

Я закрыла глаза.

– Слава богу.

Джейк поднял руку – дай пять.

– Чертовски трудно будет добраться, – сказал он, – но вода там есть.

Итак, мы разбили лагерь. При ближайшем рассмотрении оказалось, что к ручью ведет тропка. Джейк предложил, что пойдет за водой со всеми четырьмя бутылками и котелком, хотя, оглядываясь назад, не могу себе представить, почему мы поручили такое дело парню в очках с толстенными стеклами. Доси начала готовить ужин, а мы с Мейсоном занялись навесом.

Когда непромокаемый брезент был натянут, я вернулась к плитке и обнаружила, что Джейк все еще не вернулся с водой. К тому же теперь начинало смеркаться.

Что-то пошло не так. Я просто знала.

– Держу пари, что трудно карабкаться на склон с котелком воды, – объявила я остальной нашей группе, хотя эти двое как будто ни о чем не догадывались. – Пойду помогу Джейку.

Тропинка к воде была крутой, ухабистой и непредсказуемой. Нередко приходилось подниматься, чтобы спуститься, или взять в сторону, чтобы продвинуться вперед. А еще приблизительно половина больших камней, на которые я наступала по пути, шатались у меня под ногой. Чем дальше я спускалась, тем больше волновалась, что обнаружу Джейка без сознания, растянувшимся на камнях у ручья.

Нашла я его, только когда спустилась на самый низ. Он был в сознании, но, судя по его виду, действительно упал. Он стоял на четвереньках, тяжело дышал, явно был вне себя. Услышав меня, он поднял голову, но не увидел меня. Глаза у него были красные, точно он плакал.

– Не приближайся! – крикнул он. – Я потерял очки.

Я сделала несколько шагов ближе.

– Стой! – крикнул он. – Ты на них наступишь! – На его лице читалась мука.

– Не наступлю, – ответила я. – Это не контактная линза.

– Я серьезно! Стой!

– Ладно, – сказала я.

Он был серьезен. В настоящей панике. Переключившись на учительский тон, я постаралась придать голосу как можно больше спокойствия:

– Я тебе помогу. Мы их найдем.

Джейк покачал головой. Он меня не слушал.

– Говорю тебе, они пропали.

– Мы их найдем, – повторила я, опустилась на колени и поползла к нему по камешкам. – Я двигаюсь медленно. Я ползу. Мы их найдем.

Он дышал так, словно только что пробежал спринтом марафон.

– Сделай глубокий вдох, – велела я. – Медленно.

Он кивнул и постарался дышать медленнее.

Я все ползла.

– Это Хелен, между прочим, – сказала я.

– Знаю.

– Но ты же не видишь.

– Нет, вижу. Просто размыто. И вообще я знаю твой голос. И твою походку.

– Мою походку?

– Она очень характерная.

– Ты поранился? – спросила я, подползая еще ближе.

– Не слишком.

– Я тебе помогу.

– О’кей.

– Дыши глубоко, медленно.

Он сделал несколько глубоких вдохов, и в этот момент я до него добралась. Едва я очутилась на расстоянии вытянутой руки, как он схватил меня и притянул к себе так, как утопающий хватается за спасательный круг. Он едва дух из меня не выбил и лицом вжался в ямку между плечом и шеей. С каждым его выдохом воздух ударял мне в кожу. Так тяжело дышат, когда панически чем-то напуганы… Я не могла взять в толк, что его так напугало, но в тот момент это не имело значения.

Я водила руками вверх-вниз по его спине, похлопывая и успокаивая по мере сил.

– Все хорошо, – повторяла я снова и снова. – Я тебе помогу.

Так мы стояли довольно долго, небо тускнело, воздух утрачивал тепло. Пока я обнимала Джейка, его дыхание замедлилось и успокоилось.

– Я думала, у тебя очки закреплены резинкой, – сказала я некоторое время спустя.

– Были. Но мы обвязали ею ботинок Йети, когда он на переходе развалился.

– И ничего более подходящего не нашлось?

– В тот момент – нет.

Я покачала головой:

– Вечный герой.

– Я такой дурак, – произнес он мне в шею.

– Ты не дурак, – откликнулась я. – Ты просто потерял очки.

– Я вообще не должен был здесь быть.

Я подумала о том, как он подделал свою медкарту.

– А вот это, пожалуй, правда.

Чуть отстранившись, он посмотрел вниз, на руки.

– Помнишь, я сказал, что записался в этот поход… а потом отменил? А потом снова записался?

– Вроде того, – ответила я. Но честно говоря, я не помнила.

– Я отменил поход, потому что у меня были проблемы со зрением. И после нескольких осмотров и обследований оказалось, что у меня наследственный порок зрения, заболевание, которое не лечится.

– То есть как ночная слепота?

– И это тоже.

Я ждала.

– В ближайшие несколько лет, – продолжал он, все еще потупившись, – я потеряю… – Тут он сделал глубокий вдох, задержал дыхание, медленно выдохнул и только тогда закончил: – Я ослепну.

А я только и смогла что отозваться эхом:

– Ослепнешь?

– У меня штука под называнием пигментный ретинит.

– Звучит скверно.

Он покачал головой.

– В глазу человека есть такие рецепторы. Палочковые и колбочковые фоточувствительные клетки. Палочковые расположены вдоль краев. Они отвечают за восприятие слабого света и периферийное зрение.

Он сделал паузу, чтобы удостовериться, что я его поняла.

– Угу, – сказала я.

– Колбочковые воспринимают цвета и мелкие детали.

– Угу.

– При таком наследственном заболевании колбочки и палочки начинают умирать.

Я покачала головой, точно это невозможно.

– Умирать?

– Клетки отмирают одна за другой.

– Почему?

Он пожал плечами:

– Вырабатывается какой-то не тот протеин. Там все очень мудрено. По сути, они просто перестают работать одна за другой. Большинство людей с таким заболеванием в юридическом смысле слепы 10 10 Юридически слепыми признаются те, чья острота зрения – 20/200 или хуже, когда они носят контактные линзы. к сорока годам.