Максим Лагно - Классика зловещей луны

Ещё немного потоптался возле аппарата, вернулся к компьютеру и нажал кнопку. Тишина.

– Что же ты не печатаешь? – Спросил Эдуард аппарат и ещё несколько раз стукнул по клавишам.

Жека поднялся, нащупал на задней крышке принтера переключатель и щёлкнул. Комната наполнилась жужжанием механизмов. Показались долгожданные печатные листы.

Эдуард оттолкнул Жеку, хотя тот и не собирался трогать распечатки:

– Это моё! Вот когда своё распечатаете, молодой человек, тогда и трогайте.

– Какой вы странный!

Жека вернулся на диван и отгородился от чудака журналом.

Принтер выкинул последние листы и затих. Эдуард собрал в стопочку и уложил в старомодный кожаный портфельчик с потёртой медной пряжкой:

– Я вам больше не нужен?

Жека изумлённо выглянул из-за журнала:

– Вы? Мне? Зачем?

– Ну, как, посмотреть за строительством…

– Не помню, что ранее нуждался в помощи.

– Тогда я пошёл, – полувопросительно полуутвердительно сказал Эдуард, будто отпрашивался.

Дверь за ним закрылась. Усилием воли Жека заставил себя дочитать до конца статью о сценаристе Истоне Эллисе.

Встал, прошёлся по комнате. До прихода Карины ещё два часа. Посмотрел в окно. Рабочие сгрудились вокруг бетономешалки и медитативно наблюдали её вращающееся тело. С таким же видом они медитируют на варящийся плов или закипающий чайник.

Сел за стол Карины, щёлкнул по значку «Корзина» и нашёл удалённый Эдуардом файл.

Прочитал:

2

Карина и театр кино. doc

Карина стояла в центре зала.

Она закрыла глаза. Она впитывает время. Пропускает его сквозь себя и представляет прошлое.

Кинотеатр начал работать в 1989 году и пробыл кинотеатром вплоть до катастрофы, когда прежняя экономическая система рухнула и социалистическое общество с разгону въехало в зад капитализма.

Последний фильм прокрутили в 1991 году. Карина видела афишу. Стопка плакатов сохранились в подвале рядом с проржавевшими гантелями и штангами. Назывался «Семейные фотографии», режиссёра с трудной эстонской фамилией.

У объекта сменился собственник. Из рук народа здание порхнуло в татуированные лапы бандитов и трансформировалось в спортивный зал с вечерней секцией карате.

В 1991 году в кинозал входят криминализованные качки, сносят с амфитеатра кресла, сворачивают и уносят на помойку экран, ставят на сцену колонки и «мафон». Врубают что-нибудь Цоевское и начинают ритмично тягать штанги и спарринговать до первой крови. Или пытать коммерсанта в бывшем служебном помещении, на столике от кинопроектора. Сам кинопроектор продали какому-то иностранцу рыскающему по разрушенной стране в поисках прикольных советских вещичек.

Со временем качки исчезают. Кого-то убили, кого-то посадили, кто-то подсел на героин, похудел и умер. Собственник здания лёг на пол своей квартиры с порезанным горлом. Пальцы с татуировками хищно сжаты в предсмертной судороге. Кинотеатр продаётся неизвестно кем невесть кому. В зал входят весёлые парни в бейсболках задом наперёд и широких штанах. Они уносят штанги и турники в подвал. Вместо стареньких динамиков на сцену устанавливают огромные колонки DAS Audio. Под потолок подвешивают разноцветные фонари и зеркальный диско-шар. Зал заполняют пьяные подростки, малолетние шлюхи и студенты вузов. Среди них рыскают торговцы экстази и героином. Техно-хиты второй половины девяностых сотрясают стены. Я-я-е-коко-джамбо! Зал гудит, булькает алкоголем, целуется, пляшет возле дымогенератора и блюёт в туалете.

Так проходят годы, толпа рассасывается. Исчезают студенты, уползают пьяные подростки. В подвале плачет кем-то изнасилованная начинающая любительница ночной жизни. Горестно поправляя чёрную мини-юбку она сидит на пачке афиш эстонского режиссёра. Весёлые парни в бейсболках погрустнели. Им уже за тридцать, мучают головные боли и анализы в наркодиспансере. Диджей уехал в Европу, где встретил неотвратимую смерть от передоза.

Новое время – новый хозяин. Зал быстро наполняется коробками и ящиками. В ящиках то кукурузное масло, то шпроты с родины режиссёра последнего фильма, то одноразовая посуда. На импровизированный склад изредка забегает толстоногий менеджер, пересчитывает коробки, выписывает накладные, орёт на грузчиков.

Внезапно хранилище завоёвывают бойцы спецназа и менты. Расследование, дознания, вещдоки. В коробках из под Corn Oil сыщики находят перетянутые скотчем пакеты с подозрительным порошком. Владелец склада срочно распродаёт по дешёвке имущество, чтоб откупится от правосудия. Диско-шар пылится под потолком. Никто не удосужился снять.

Очередной владелец здания не смог приспособить кинозал под офис. Последние годы зал видел лишь груду серверного оборудования в углу и редких офисных сотрудников со второго этажа, которые тайком пробирались сюда потрахаться, покурить травки или перезагрузить вай-фай модем.

Время входит в наши дни. Всё меньше сотрудников в здании, финансовый кризис могучим несгибаемым пальцем выковыривает их из-за столов. Всё чаще отключают интернет за неуплату. Остатки белых воротничков безуспешно тычут кнопку перезагрузки. Коннекта нет. Исчезают и они. Зал стоит, ждёт. Диско-шар крутится сам по себе наигрывая забытую техно- музыку.

Карина. Открыла глаза, вдохнула затхлый воздух и неспешно удалилась. Представив прошлое, она создала будущее.

3

Красный, блестящий, сексуально округлый мотошлем господствовал на столе поверх бумаг и журналов. Запрокинувшись ввысь, надменный и гордый. В него Карина проскальзывает головой, ему доверяет безопасность драгоценного лица, сохранность больших чёрных глаз, целостность идеальной кожи на щеках и на высоком лбе. Внутри шлема, в латексной тесноте, покоятся её густые волосы, которые всегда живые и блестящие, идеально-рекламные, несмотря на краску. Её губы касаются подкладки, оставляют следы помады, дыхания и капельки пота на поролоновом утеплителе. В откинутом визоре, в глубина тёмного стекла умещался изогнутый сферический офис.

Жека не мог отвести от шлема взгляда. Шлем перенял часть сексуальности владелицы. Его хотелось обнять, погладить, шлёпнуть легонько по тыльной части. С ним хотелось сделать всё, что можно сотворить в фантазиях с обладательницей. От него хотелось стать фетишистом. Жека заворожённо провёл по нему пальцем:

– Крутотень!

Пальчиком Карина захлопнула визор:

– Тяжёлый, зараза.

– Мотоцикл опасный вид транспорта.

– Муж так же сказал. И запретил.

– Ты его обманываешь, раз продолжаешь ездить?

Карина покачала головой:

– Никто не в праве мне запрещать.

Евгению показалась, что она раздражена его вопросом и поспешил загладить недоразумение рассказом о забавном случае на строительстве. Два рабочих уронили ведро краски на третьего. Карина выслушало, вежливо посмеялась. Евгений не понял, что сказал такого неприятного. Во время обхода, когда Жека традиционно наслаждался её обществом и оперативно предлагал свою руку для опоры, она попрощалась и ушла.