Алена Судакова - На расстоянии любви

Почему он связался с Анькой? Исполнил мечту? Он всегда грезил о ней, как любой парень в их классе. Детство закончилось, а мечта — осталась. Дурак!

Соня повернулась на другой бок. Что было бы, исполни она мечту о Борисе?.. Она закрыла глаза и представила себе, что целуется с Борисом, но… увидела вместо него Трофима. В окне. В распахнутой рубашке. С расширенными от возбуждения глазами. Чем-то видение напоминало реальность.

Если только не было реальностью!

Соня отбросила книгу и уставилась на лезущего в окно Трофима.

— Ты сошел с ума?! Ты чего… чего делаешь?

— Мне дядя Володя подсказал путь к твоему сердцу… — он уцепился руками за подоконник, подтянулся: — Прав он, я много потерял, что не лазил в окна девушек…

Его появление было настолько неожиданным, что Соня не сразу сообразила, что же стоит делать дальше.

— Еще не пропел петух, а отец предал меня третий раз, — покачала она головой, наблюдая, как Трофим переваливается через подоконник.

Ему мешали цветы. Горшки с глухим стуком падали на пол и разбивались, засыпая все землей. Ее бедные фиалки!

— Что у тебя было по гимнастике в школе?

Он вскинул глаза и усмехнулся:

— Трояк. Не помнишь?

— Больше ты не заслужил.

Вместе с ним в комнату влился запах водки.

— Сколько ты выпил?

— Все, что было в графине. Для храбрости и ловкости.

— Не помогло. Пашка лазает лучше.

— Значит, буду учиться у него…

Соня вздрогнула, когда он с чертыханием свалился на пол. Вот дурак!..

— Елки-палки, как говорит Владимир Кузьмич…

Она давилась от смеха.

— Ты жив?

— Наполовину. Кажется, я порезался.

— Жаль.

— Что я порезался?

— Нет. Что наполовину.

Что делать? Потом со вздохом откинула одеяло, встала и подошла к сидящему на кучке земли и черепков Трофиму. Присела и заглянула в глаза:

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты дурак?

— Только ты!

Соня взяла его руку, по которой стекала кровь, рассмотрела рану.

— Жить будешь. Правда, в мучениях… Пошли лечить тебя, хоть ты этого и не заслуживаешь.

Под его смешок Соня гордо отодвигала комод, ходила за тазом с водой и лекарствами. Из другой комнаты выглянул отец — видимо, стоял на всякий случай на посту — взглянул на нее.

— Ты чего не спишь?

Соня показала пузырек с зеленкой:

— Оказываю помощь вражескому лазутчику. Плохой из тебя инструктор, папа.

— Так из тебя тоже партизан неважный, — он почесал затылок и ушел в комнату, плотно прикрыв дверь.

При чем здесь партизаны?.. Соня пожала плечами и пошла в спальню.

Он сладко дремал, привалившись спиной к стене. Порезанную руку он держал на весу. Вдруг стало как-то жаль будить его. Только сейчас она заметила то, о чем даже и не могла подумать: все эти годы тоже не прошли для него бесследно. Вот и первые морщинки у глаз и на лбу.

Соня отвернулась, чтобы не дать себе вглядеться в него пристальнее. Это ведь ее Троха!.. Куда девать бабью жалость?! А любовь к нему нужно точно засунуть подальше!

— Трофим… Трофим, просыпайся.

— Что?..

Показалось, что в первую минуту он то ли не признал ее, то ли вообще не поверил, что она стоит рядом. Или вообще он ждал другого человека.

Соня села напротив на стул, взяла его руку, заметив, что обручального кольца нет. А свое она вообще отдала ему.

— Будет больно, — предупредила она.

Он улыбнулся краем губ.

— Маленькая женская месть?

— За меня жизнь отомстит.

— Уже.

Подробности узнавать Соня не стала.

Трофим смотрел ей в глаза, и от его взгляда по плечам пробегали мурашки. Знакомые с той самой ночи в амбаре. Только бы он не увидел!

— Замерзла?

Здоровой рукой убрал волосы, упавшие ей на глаза.

— Не надо! Ты же понимаешь, что ни эта комната, ни эта кровать, ни эта рука… — она нажала на рану, заставляя его зашипеть — …ничего не значат! Мы чужие друг другу люди. У меня своя жизнь, у тебя — другая. Жениться, вон, собрался.

— Промашка вышла, — отозвался он с усталым вздохом.

— Невесту чужим именем назвал? — поддела Соня.

Он качнул головой.

— Я уже женат. На тебе.

— Я дам развод. Отец возражать не будет.

— Ты вполне устраиваешь меня в качестве жены.

Соня с улыбкой заливала рану зеленкой и перевязывала ему руку.

— Годы отточили твое неподражаемое мастерство в искушении баб, — она наклонилась к его лицу, и Трофим немедленно уставился на вырез рубашки. — Только на меня это не действует. Как женщина я умерла в ту минуту, когда ты назвал меня Аней!.. Все, можешь идти спать в комнату сына, которого ты бросил еще до рождения!

Она отвернулась и стала смотреть в окно. Только бы не зареветь! Лучше искусать все губы и пальцы.

Трофим не уходил, а у нее больше не было сил гнать его. Пусть сидит, все равно ничего не высидит!

— Соня, ты не дала мне даже шанса оправдаться!..

— А ты бы смог? — не поверила она.

— Я не называл тебя Аней.

Она едва удержалась от желания дать ему пощечину за ложь.

— Я глухая или полная дура?

— Больше на второе похоже, — Трофим прислонился лбом к ее плечу. — Тогда мне было так хорошо… если бы ты дослушала, то услышала бы вторую часть фразы: Аня… для меня ничего не значит, я люблю тебя! Возможно, я сказал это слишком тихо, за громким дыханием ты не слышала, но я не называл тебя Аней. Для меня ты всегда была Соней! Единственной и неповторимой! Любимой с первого класса. Ну вот, хотя бы сейчас ты дослушала до конца. Не плачь. Я виноват больше. Все будет хорошо, обещаю. Можно я лягу здесь? Я не буду трогать тебя, пока ты сама меня не попросишь.

Последние слова вывели Соню из ступора. Попросить?..

Она стерла слезы и фыркнула:

— Не дождешься!

Трофим снимал рубашку и пытался расстегнуть ремень брюк, морщась из-за больной руки. Соня сделала это сама.

— Считай, что я поверила.

— А простить?

Соня встала напротив и привычно задрала голову, стараясь заглянуть ему в глаза.

— А вернуть прожитые годы?

— Так ты же сама сбежала! Выставила меня дураком перед твоими родителями, а перед моей матерью — еще и подлецом!

— А ты, значит, ангел?

Трофим вскинул руки и вздохнул:

— Ничего ты опять не слышала! Пошли уже спать быстрее!

Соня упрямо села на стул:

— Я не выполняю команд.

— Хорошо, ну и сиди тогда всю ночь одна!

Плюнув, она забралась на кровать и взбила подушку. Легла, подумала и отвернулась к стене. Впрочем, не подставила ли она Трофиму самые беззащитные части тела?..

— Свет, может, тебе выключить, Соня? Или все-таки оставить, чтобы ты не боялась в темноте меня? — раздался ехидный смешок Трофима у нее над ухом.

— Выключи!

Трофим спал как младенец. Он проснулся и уткнулся взглядом в женское бедро. Скользнул взглядом выше по ноге, дошел до согнутой коленки, спустился к стопе, дотянулся губами до пальцев — Соня сидела на подушке и читала книгу. Пусть у них ночью ничего не было, главное — она не ушла. Пару раз он просыпался и находил ее спящей на плече, чувствовал ее дыхание, гладил по волосам, проводил осторожно по груди. Один раз она глубоко вздохнула, показалось, что проснулась, но нет, причмокнула сладко и перекатилась на его руку. А теперь — прекрасное пробуждение с видом женской ножки!..