Елена Безсудова - Кленовый сироп

В голову не приходило ничего приличного.

Майкл глотнул для храбрости колы. Стащил через голову футболку, оставшись в шортах, и сиганул в бассейн. Вода сомкнулась над его свернутом в прыжке телом. Вынырнуло оно у бара, и преодолевая сопротивление воды, тяжело взгромоздилось на высокий стул.

— Зубная щетка! — гаркнул Майкл, и все заржали.

— Shit-ka! — одобрительно повторяли гости.

Оказалось, это была его любимая шутка.

Кусты зашевелились — в них прятался симпатичный скунс и грозился завонять. Над моей головой растворялся в лучах чужого солнца канадский клен. Стриженый газон приятно холодил голые ступни. Невидимые нити ныли в животе и тянули домой. Совсем домой. Зубная shit-ка…

— Ладно, — Майкл, довольный произведенным на дженниферов эффектом, уже отряхивался рядом, как молодой спаниель. — Я знаю, чем поднять тебе настроение.

Намерение оказалось серьезным. В его рюкзаке, помимо сменных штанов, заботливо положенных сестрой маминого нового мужа, нашлась бутылка джина. В кармане толстовки — марихуана. Предаваться порокам на глазах у хозяев и осоловевшей от хот-догов публики нам показалось неуместным. К тому же Майкл мерз в мокрых шортах.

Мы зашли в дом и, сгорбившись, как воришки, направились к лестнице. В конце коридора послышался бодрый голос Пегги. Она кричала что-то про клоунов и торт. Мы взлетели на второй этаж и юркнули в первую открытую дверь. Жалюзи были наглухо закрыты. Комната тонула во мраке. Майкл запер дверь изнутри, нажав круглую кнопочку на ручке.

Мы расположились на мягком ковролине, и достали наощупь наши сокровища.

— Лучше либо пить, либо курить, — предупредила я, — иначе может не дать.

Мне хотелось казаться искушенной.

Майклу тоже. Он сделал несколько громких глотков, и пока я перенимала у него эстафету, раскурил самокрутку.

Джин обжигал рот, трава — легкие. Мы кашляли и хихикали. Сидеть стало мокро — с братца натекла лужа. Майкл рассказывал, что в Канаде ему скучно. И он, конечно, мечтает вернуться in Russia. Потому что in Russia даже до детского сада дойти — целое приключение. Однажды Майкл заснул и свалился с санок прямо в сугроб. Отсутствие балласта сонный отец заметил только в госучреждении. Ржака, правда? А тут — тоска. Тоскище.

— Ты бы хотела заняться со мной сексом? — неожиданно спросил Майкл.

Я приложилась к бутылке и серьезно задумалась. Косяк жег пальцы.

Майкл признался, что у него никогда не было девушки. Зато у него есть обрезание. Я никогда не видела, как выглядит обрезание. А еще, он подозревал, что у него маленький. Это стало последней каплей в чаше моего любопытства.

— Покажи! — потребовала я.

Майкл послушно стянув влажные шорты. Сумрак из последних сил скрывал предмет его беспокойства.

Над кроватью я нащупала выключатель. Комната приняла очертания. Глаза привыкали к свету, на сетчатке постепенно проявлялась чужая красивая жизнь.

Шелковое супружеское ложе Пегги и Клетчатого. Триптих с ночным Торонто в изголовье. Дверь в просторную ванную открыта — поблескивают омолаживающие пузырьки.

На стенах — фотографии. Пегги и Клетчатый у алтаря. Пегги и Клетчатый на море. Стоят в волнах, держась за руки. Она — в утягивающем закрытом купальнике, он — с честным пузцом. Пегги и Клетчатый у штурвала вертолета. У подножия Эйфелевой башни. Под горгульями и химерами собора Богоматери.

Пегги и Клетчатый держат на руках ребёнка. Мальчика с неестественно большой головой и тощими паучьими ножками.

Подросший мальчик-паучок в инвалидном кресле. На исчезнувших в штанишках коленях — толстый щенок золотистого ретривера.

Мальчик-паучок сжимает скрюченной лапкой грамоту за какое-то достижение.

Надежный как кирпич полицейский держит на руках сухое тельце.

Известный хоккеист дарит рыжей мальчишечьей голове футболку с автографом.

Это у него была американская вечеринка.

Майкл тревожно переступал с ноги на ногу. Скользнув взглядом по его кучерявым гениталиям, я заверила, что с ними все fine. Я не лукавила.

Майкл выдохнул с облегчением и тоже обратил внимание на фотографии.

— Надо было подарить ему «Монополию», — наконец, резюмировал он.

Недопитый джин и мокрые штаны Майкла убрали в рюкзак — к маминому купальнику, который я так и не надела. Остатки марихуаны не с первой попытки смыли в унитаз.

А внизу Пегги и Клетчатый выкатили к бассейну именинника в инвалидном кресле. Исчезающего парнишку с фотографий. Интересно, сколько ему исполнилось? Семь? Десять? Пятнадцать? Дженниферы пожирали пятиярусный торт, который венчала надпись: «Happy Birthday, Jack!» Клоуны затеяли игру в футбол, расставив на лужайке карликовые ворота. Крошечный Джек пытался хлопать тощими ручонками. Золотистый ретривер кидался на мяч. Рядом лежали подарки.

Роликовые коньки, скейтборд, теннисные ракетки и наша бейсбольная перчатка. Канадцы любят спорт. Я не знаю, был ли паучок Джек счастлив. И как измеряется счастье человека, у которого, по сути, есть только голова. И который никогда не сможет по-настоящему оценить ни коньки, ни теннисные ракетки.

Прощаясь, Пегги расплакалась. Она призналась, что сын страдает каким-то сложным врожденным заболеванием, отчего его голова растет, а остальные части тела просто обрамляют её безвольными плетями.

— Но мы каждый год собираем для Джека вечеринку, — она смахнула слезы и заулыбалась, — у него совсем нет друзей, а нам так хочется, чтобы он повеселился. На прошлый берсдей мы вывозили гостей в Wonderworld, realy! Но в этом году муж не смог продать свои дома, и мы вынуждены экономить. Заходите к нам: у нас столько игр… Настольный теннис, бильярд, игровые автоматы в подвале. Правда-правда, you can have a look! Мы все делаем для того, чтобы Джек не чувствовал себя не таким, как все. Что он был normal.

Домой мы приехали раньше десяти. Мама выставила на стол блюдо с русскими блинами. Блины полагалось поливать кленовым сиропом. Мы уплели все: макали в сироп, капали рыжим на футболки — очень хотелось есть. Мама была довольна.

Хорошо, когда у детей здоровый аппетит.