Иван Охлобыстин - Записки упрямого человека. Быль [litres]

На идею с кинорежиссурой меня натолкнул третий просмотр кинокартины «Обыкновенное чудо». Поскольку моя любимая бабушка Маша, выйдя на пенсию, продавала билеты в сельском клубе, я пересмотрел все кино, которое туда привозили.

Больше всего я видел «Повторный брак» с Бельмондо. Отчего-то селянам полюбилась именно эта лента. Все мои представления о взаимоотношениях полов навязаны приключением обаятельного бретёра и роковой красотки во Франции XVIII века. Особенно меня чарует эпизод в самом начале, когда мальчику и девочке цыганка нагадала, что она будет принцессой, а он покорит Францию. Так ведь и было. Обожаю законченные, величественные истории.

Сразу за решением, принятым во время полета к кувшинкам, я прожил положенные до поступления во Всесоюзный государственный институт кинематографии четыре года и поступил в него. За следующие шесть лет успешно окончил престижный вуз, снял положенный «полный метр», получил положенные призы и с удовольствием отказался от режиссерских амбиций. Это было слишком энергозатратно.

Как Лувр одним калорифером отапливать.

И зависимость от каждого негодяя из Госкино. Я изменил направление сил в сторону изящного слога. Позже, в 90-х, это меня спасло. Когда мир Окуджавы и Тарковского продался новым жизненным ценностям за пять минут, как вокзальная шлюха, литература стала спасением.

Тогда для киношников «снимать за деньги» – это был удар «под дых». Часть спилась. Да что там часть – все спились. Осталось человек сорок – гвардия древних приоритетов. Вот изящный слог напрямую не зависит от денег и власти. Это то, о чем ты думаешь, засыпая. И отдача, как по мне, несравнимая.

Сидишь на вечернем сеансе в полупустом зале на последнем ряду – и свидетельствуешь, как те, кого еще три месяца назад не было, живут своей жизнью, влюбляются, ссорятся, побеждают или проигрывают. Они появились из ничего в тот момент, когда ты надевал тапок, чтобы пойти выключить свет на кухне. Вот где кино!

А бестолковые гулянки среди людей, не знающих, «как еще» сообщить окружающим, что они есть… не по мне. Тем более что за меня эту новость «есть кому» сообщить.

Сейчас будет звучать неубедительно, но… ради создания атмосферы: мне опостылело сталкиваться с собственным изображением, куда глаз ни кинь. Я соскучился по другим, умным, красивым лицам. И эта шиза – кино тоже. Как и заброшенные пустыри на «фабрике грез». Где томятся души прежних кумиров, скованные золотыми цепями своих экранных образов.

Никто никогда, в том числе и сами кумиры, уже не сможет вспомнить, как выглядел мир до того момента, когда этот мир обратил на них внимание. Когда они были еще нужны сами собой, а не сфабрикованными биографиями призраков. Ах, если бы воспитание позволило мне рассказать хотя бы парочку этих печальных историй! Но бабушка не рассказывала мне сюжет фильма, который будет вечером в клубе.

– Это все обесценивает, – говорила мудрая старушка.

В ином случае вы бы обязательно узнали о жизни двух влюбленных артистов, которым так и не удалось быть вместе, потому что они «посвятили себя сцене». О чем они с заговорщическим восторгом шептали, сидя в 30-х годах на краю фонтана у Покровских ворот, и о чем они устало кричали друг другу сквозь порывы ноябрьского ветра в 1999 году, прогуливаясь по набережной Ялты, за несколько месяцев до почти синхронной кончины на разных концах столицы. Хотя я, наверное, не стал бы рассказывать эту историю, потому что даже их имен не помню. В этом беспамятстве и заключается сокровенный смысл самого настоящего кино.

Кино – это дурман, лишающий разума, делающий людей одинокими и душевно пустыми.

Самое забавное, что все это отлично знают, но, не задумываясь, делают шаг в пропасть, чтобы кануть в ней навсегда.

И кино должно быть таким, иначе оно перестанет пьянить сквозь экран зрителя. Зритель перестанет мечтать. Люди перестанут надеяться на чудо. А им без этой надежды не выжить.

Каждый волшебник однажды понимает, что главная его задача – киношная – просто быть волшебником.

Как и любой социально обусловленный индивидуум, я неукоснительно следую некоему списку обязательств, приличествующих людям моего матерого возраста и деликатного положения. Одним из первых пунктов этого списка является регулярная диспансеризация.

Истинный смысл этой довольно трудоемкой процедуры заключается отнюдь не в заботе о личном здоровье, а в заблаговременном предупреждении родных и близких о возможной дополнительной статье расходов в случае неблагоприятных анализов. А с учетом потерь личного состава в прошедшем году вопрос медосмотра становится вдвойне актуальным. Только где найти время на методичное изучение биологических рисков? Путем несложных умозаключений я пришел к выводу, что оптимальным вариантом будет сдача крови. Не то чтобы я закоренелый противник сдачи кала и мочи, но, если на этом не настаивают правоохранительные органы, предпочитаю оставить эти листы медицинской карты чистыми.

И вот волею случая я добрался-таки до одной из частных клиник, специализирующихся как раз на анализах крови. Времени было в обрез, и поэтому я быстро изложил милым барышням в клинике суть моей просьбы.

– Короче говоря, так, – сказал я. – Калькулируйте: на болезни трагические, неисцелимые, общий анализ, биохимию (не уверен, что пригодится, но в кинофильмах про медицину этот анализ обязательно фигурирует), ну и что-нибудь диковинное: паразиты, токсины, металлы.

– На золото – дополнительно шестьдесят рублей, – спешно ввинтила в мое перечисление худенькая брюнетка с шаловливым прищуром.

«Экая егоза, видимо, именно ей поручают докладывать о выявленной онкологии», – подумал я про себя и продолжил вслух:

– Мне бесконечно льстит, что я вызвал у вас ассоциацию именно с этим металлом, но был бы не прочь и про цинк с железом осведомиться.

Посчитайте весь доступный спектр таблицы Менделеева.

В общей сложности затратная часть составила пять тысяч четыреста рублей. Пересчитав деньги, другая барышня сообщила мне, что результаты анализов будут в самом скором времени, мне их сначала вышлют электронной почтой, а потом я смогу заехать в клинику, чтобы забрать распечатанные на фирменных бланках результаты и получить обстоятельные консультации у врача.

Надо отдать им должное: тем же вечером мне на электронную почту пришли три листа, заполненные вызывающими уважение символами. Кое-что я понял и сам. Понял, что у меня нет СПИДа, сифилиса, гепатита В и С, сахарного диабета и хламидий. Про онкологию прямо ничего сказано не было. Смирившись с тем, что, видимо, о некоторых вещах принято узнавать непосредственно от врача, я на следующий день отправился в клинику. Барышни меня узнали сразу, выдали бланки и отправили к врачу – тоже юной, но очень строгой барышне в очках без диоптрий.