Иван Охлобыстин - Записки упрямого человека. Быль [litres]

Нас ожидают великие победы и великие разочарования. Нас ожидает всё, о чем могут мечтать и чего могут бояться жители одной маленькой планеты на окраине Галактики.

Единственное, что не произойдет само по себе, – так это любовь. И если мы не успеем научиться любить, мы никогда не выйдем за пределы своей биологической ограниченности, а Вселенная сметет нас и наш мир, как ветер сметает пыль с руин заброшенного храма. Потому что любовь и есть смысл нашей жизни. Это и есть сердце моей Доктрины.

Верю я в прекрасную сказку, которую сложила для меня жизнь из наставлений святых отцов, прочитанных книг, пережитых потрясений и самых далеких, детских представлений о счастье. Вера моя экзотична для нынешнего, «бумажного» века.

Я верю, что Бог мерой моего спасения положил работу в пользу грядущей монархии. Чтобы забыть о своем падении во грехи, все свои возможности я обязан бросить на алтарь служения еще не существующей, но обязанной существовать Империи. Великой Российской Империи! Оплота мира на всей Земле и гаранта нравственных ценностей.

Чаще всего моя вера вызывает у собеседника ощущение дискомфорта, будто случилось что-то неприличное или «докладчик» сбрендил. Однако в ходе дальнейшего личного общения собеседник убеждается в моей «социальности», даже в некотором роде излишней. Это вызывает у него когнитивный диссонанс и возможный всплеск интереса к моей вере. Когда дьявол придумывал «антилогику монархии», он не учел личный фактор. Впрочем, это естественно. Христос – главный пример «личного фактора».

И с этого, Христова попущения, даже самая «потухшая» душа вынуждена признать, что она врет себе. Богу угодна монархия. Угодна более любого другого государственного устройства. До «времени царей» была «эпоха пророков», но люди сами попросили «золотые цепи». Люди сознались себе, что слабы перед пороками, их терзала гордыня, жадность и блуд. Людей от вымирания спас «базовый инстинкт».

С тех пор монархи передают людям Волю Бога, иной раз даже к Нему не обращаясь. Постичь это Божье Милосердие нельзя.

Обычно на этой ноте разговора собеседник приходит в себя от первого шока и пытается отвлечься сам и отвлечь меня от декларации моей веры. Душу нельзя принуждать, и я всегда «отвлекаюсь».

Но обязательно приходит день, возникает ситуация – и мы возвращаемся к теме моей веры. Чаще всего с вопроса: «Кто он?». Я отвечаю: «Не знаю. Знаю, что мы должны построить Великую Империю, и Господь пошлет нам царя. Ошибиться будет невозможно. Это как любовь».

К вопросу: «Что нужно делать?» могут возвращаться годами. Дьявол тянет резину, топит время, чтобы собеседнику особо и предложить было нечего. Но рано или поздно возвращаться приходится. Как это ни странно, отрезвление приходит обычно к сорока годам. Сорок лет Моисей водил евреев по пустыне, чтобы родились и выросли «не знавшие рабства», и так же сорок лет бродит человек по пустырям своего сердца. Воспитывает волю. В русском бездонном понимании слова «воля». Возьмите пример русских героев Новороссии. Большей части из них сорок или около.

Вера моя подсказывает, что где-то среди них живут и сражаются будущие основатели Империи. Пусть не они. Пусть их дети – эвакуированные дети Новороссии. Они вырастут и будут мечтать, о чем мечтали их отцы, потому что дети будут гордиться своими легендарными отцами. И дело строительства Империи станет делом их жизни.

Главный подвиг воинов Новороссии заключается в том, что они своей жертвой мотивировали к настоящей жизни несколько поколений русского народа. Подарили им легенду.

Велика вероятность, что всё, что произошло и происходит на «западе России» или «юге Украины», и есть начало той самой «последней битвы», как предсказывали старцы. Они начертали на невидимых скрижалях моей памяти обетование того, что «и не покорится сатане только русский царь, и царство его станет последней преградой перед властью Антихриста, и будет русский царь со своим народом сражаться на полях Армагеддона до Судного Дня!»

Вот такая у меня несложная, но яркая, как храмовое мозаичное окно, вера.

Признаюсь честно: спорить с теми, кто не в состоянии тебя услышать, опостылело. Не хочется никого «выводить на чистую воду», клеймить позором, унижать обличительными характеристиками. Ничего это никогда не давало и ничего никогда не даст. Только отнимет. На души верующих в будущее России ляжет тень не сформулированных сомнений, требующих волевого подавления, как постыдная слабость; неверующих же приведет в отчаянное отторжение всего, не соответствующего их параноидальному неверию.

Изменились критерии оценки нормы. Слишком резво крутанулось колесо Истории, чтобы судить о происходящем с позиции стороннего наблюдателя. Разошлась земная кора под ногами, разделив компанию на стоящих по разные стороны разлома, утонул «Титаник», обрекая одних на верную гибель в ледяной воде, других – на вечные терзания совести за спасительное место в лодке; упали бронированные шторы на окнах укрепленного Центра эпидемиологических исследований, отсекая полчища зомби от малой группы неинфицированных.

К чему изнурять себя обидами, истоки которых покоятся под руинами прежнего мира? Нет этого мира уже.

Есть мир Русской Весны – порой противоречивый, неоправданно категоричный и в чем-то излишне жестокий.

Есть мир постсоветского, либерального декаданса – конвульсивное биение китов, выброшенных на берег штормовой волной, истеричное камлание с целью вызова духов, устаревших гуманистических шаблонов, суицидальной мании преследования всеми всех. И нет точек слияния этих миров. Есть только опасность уничтожения одного другим, но есть ли в этом смысл?!

Тот мир, в котором живу я, всё больше и больше принимает очертания Империи – союза добровольной жертвы и принудительного смирения перед Промыслом Божьим.

И мне, бредущему сумраком еще не свершившихся событий, приходится беспрерывно выкрикивать в бездну по усталости бессвязную, благочестивую несуразицу, надеясь однажды услышать в ответ родные голоса.

Голоса людей абсолютно новой формации, преодолевших эгоистическую ограниченность человеческой природы и созидающих цивилизацию, в которой каждый займет по достоинству свое место и будет счастливо соответствовать ему. Цивилизацию, направляемую не рыночными предпочтениями, а побуждениями боговдохновенного порядка.

Я не уверен, что буду соответствовать ее высоким требованиям, но для меня это не главное. Главное – знать, что мои дети вырастут в мире, о котором я сам мечтал, будучи ребенком. Мире святых и героев, побеждающих время, покоряющих глубокий космос, презирающих смерть во имя жизни, утверждающих примат духовного над рациональным.