Александр Проханов - Скорость тьмы [Истребитель]

Мальтус собирался выкупить промышленный пустырь, чтобы на нем воздвигнуть «культурно-развлекательный центр» с боулингом, «казино», варьете, стриптизбарами. Уже в нескольких местах города были установлены рекламные щиты с изображением будущего центра, напоминавшего своей архитектурой, богатством и блеском инопланетный, опустившийся в Рябинск корабль.

Два претендента на «землю» Ратников и Мальтус столкнулись в приемной мэра Сыроедина, пригласившего обоих для обсуждения спорного вопроса.

Владимир Генрихович Мальтус был господином средних лет, с узкой, сдавленной в висках головой, близко поставленными, странно красноватыми глазами и тускло металлическим лицом, напоминавшем скорее маску, чем лик. Хотелось подцепить за ушами, поддеть спрятанный в волосах край алюминиевой маски, заглянуть под нее и обнаружить нечто электронное, мерцающее индикаторами, влажное и пульсирующее. Такое ощущение вызвал у Ратникова Мальтус, протянувший ему в приемной длинную заостренную руку. Движение этой руки, усыпанной перстнями, было дробным, составленным из множества отдельных траекторий, как у биоробота, воспроизводящего двигательный аппарат человека. Пожимая протянутую кисть, Ратников пытался нащупать под кожей металлические шарниры и стальные фаланги. Перстни с зелеными и рубиновыми кристаллами были сенсорными датчиками, замаскированными под ювелирные украшения.

— Как я рад вас видеть! — улыбался белыми искусственными зубами Мальтус, больно сжимая руку Ратникова. Его голос имел легкий фон, какой бывает у мембраны, воспроизводящей вместе с основным сигналом сопутствующие наводки, — Восхищаюсь вашей созидательной деятельностью, Юрий Данилович. Вы преобразили город. Мы уже не медвежий угол, а производственный и исследовательский центр. Ваш завод — всероссийская знаменитость.

— Тем досаднее, Владимир Генрихович, наблюдать признаки вашей кипучей предприимчивости, — Ратников с трудом освободил руку из электронной клешни Мальтуса, — Ваш игорный дом «Фантастика» построен прямо у заводской проходной. У меня в коллективе появились игроманы, которые оставляют в вашем заведении свою зарплату. Страдают семьи, жены рыдают, производству наносится прямой и косвенный ущерб.

— Игровой бизнес — источник благополучия нашего города, Юрий Данилович. Налоги, попадая в городской бюджет, идут на благоустройство, на социальные нужды. К тому же, люди не могут только работать, они должны играть, развлекаться. Пусть уж лучше играют, чем воюют или воруют. В полноценном городе есть заводы и лаборатории, но так же есть рестораны, отели, развлекательные центры. Мы оба, каждый по-своему, способствуем процветанию города.

— Мне кажется, Владимир Генрихович, ваша деятельность направлена на подрыв моей. Она отравляет не только атмосферу города, но и всю нашу русскую жизнь.

— Громко сказано, Юрий Данилович. Я — скромный провинциальный бизнесмен. Мне ли подрывать могучую русскую жизнь?

Казалось, вмонтированные в тело Мальтуса индикаторы, — кристаллические перстни, красноватые глаза беспокойно заиграли, замерцали. Ратников почувствовал, как в лицо дохнула волна тепла, которое вырабатывали невидимые, скрытые в Мальтусе батареи. Эти батареи питались за счет его, Ратникова, жизненной энергии, его негодования и протеста. Он был необходим Мальтусу, который потреблял его животворные силы, вампирически высасывал его физическую и духовную жизнь. Принадлежавшие Мальтусу казино и ночные заведения, игорные клубы и стриптиз — бары своими огненными вывесками напоминали светящиеся ядовитые грибы, выросшие на теле города.

На столе секретарши тихо прозвенел звонок. Она обратила на обоих свое миловидное, созданное по офисному стандарту лицо:

— Господа, Анатолий Корнилович просит вас зайти.

Мэр поднялся навстречу из-за стола, над которым висели сразу два портрета — Премьер-министра и Президента, символизирующие двуединство власти. Тут же за креслом стоял трехцветный флаг России. В углу поместился Спас с лампадой. Стены кабинета были украшены картинами местных художников, изображавшие соборы Рябинска, плотину с электростанцией, Волгу с белым пароходом.

Анатолий Корнилович Сыроедов был обладателем крепкого мясистого тела и коричневого, с множеством морщин и складок лица, словно оно было выточено из куска смолистой древесины, по которой в разных направлениях прошелся энергичный резец. Он прожил на земле добрые шесть десятков лет, из которых почти двадцать бессменно управлял городом. Это говорило о незаурядном уме, который светился в его серых, под седеющими бровями глазах, одновременно проницательных, веселых и строгих. А так же о чрезвычайной пластичности натуры, позволявшей приспосабливаться к политическим новшествам, идеологическим направлениям, к частой смене начальников. Он успел побывать приверженцем развитого социализма. Радостно преодолел брежневский застой, включившись в горбачевскую перестройку. Умело переждал трехдневное междуцарствие ГКЧП. Слыл яростным демократом в эпоху Ельцина. Постепенно, как пушной линяющий зверь, сбросил ненужный, устаревший наряд либерала, преобразившись в патриота-государственника, оставляя возможность для дальнейших преображений.

Он мог бы стать деятелем клерикального государства, если бы православная церковь добилась в России политической власти. Мог бы сохранить свой пост при фашистском режиме, если бы восторжествовала доктрина «Россия для русских». Мог бы уцелеть даже в случае, если бы в город вошел корпус морской пехоты США или дивизия Народно — освободительной армии Китая. Морщины, бегущие по лицу в разных направлениях, свидетельствовали о разбросе его идеологических возможностей. Казалось, если его крепкое, из смолистого дерева тело положить под циркулярную пилу, то на срезе, на древесных кольцах, обнаружатся все формации русской «эпохи перемен», а сухие опилки сохранят историческую память о горемычных днях новейшей русской истории.

Так думал Ратников, пожимая крепкую, в синих венах руку мэра, испытывая к нему отчуждение человека, исповедующего один на всю жизнь «символ веры» — идеологию русского возрождения.

— Приветствую в вашем лице цвет нашего города, — радушно, по-отцовски мэр приобнял визитеров. Усадил их напротив друг друга за длинный полированный стол, на котором появились чашечки дымящего кофе, корзиночка с печеньями, стеклянная вазочка, полная дорогих конфет. — Если б не вы ко мне, я бы сам к вам с низким поклоном, ибо нуждаюсь в советах и помощи.

— Нам ли вам советовать, Анатолий Корнилович, — льстиво засмеялся Мальтус, играя приборами, вмонтированными в его искусственную плоть. Просвечивал мэра насквозь. Снимал с него размеры, брал пробы кожи, слюны, волосяного покрова, — Если бы я был Президентом России, я бы пригласил вас в советники, честное слово, с вашим опытом, с вашей проницательностью, с умением находить компромиссы. Нам нужно находить компромиссы, а не навязывать оголело другому свою точку зрения.