Александр Проханов - Скорость тьмы [Истребитель]

Он лежал в пустоте, и окружающий его мир медленно сотворялся, будто в комнату из небытия вносили предметы. Высокий незажженный торшер. Телефон на столике. Черное сверканье большого зеркала. Брошенная на спинку кровати одежда. Портьера, закрывающая выход на балкон. И ее близкое, слабо белеющее лицо, словно вырезанное на темном камне, таинственное, лунно-светящееся.

— Люблю тебя, — сказал он.

Она подняла голую руку и наложила ему на глаза, и он ресницами щекотал ее ладонь.

— Что ты видишь? — спросила она.

— Большой, лучистый, светящийся одуванчик.

— А в нем?

— Твое лицо.

— Какое?

— Каким оно было, когда мы на яхте подплывали к колокольне, и ты смотрела вслед птицам. У тебя были такие глаза, испуганные и счастливые, словно ты хотела кинуться в море.

— Я и вправду хотела. А еще что видишь?

— Синюю тучу, из которой в море падают лучи, и там, на воде, все кипит, бурлит, словно со дна приближается какое-то виденье, и я вдруг понимаю, что люблю тебя.

— Это всплывала икона. Там, на дне моря, таится икона. Она всплывет, когда я совершу мой поступок, принесу мою жертву.

— Это старец тебе сказал?

— Он сказал, что я мученица. Что мне еще недолго осталось. Поэтому я и согласилась приехать сюда. Первая поцеловала тебя.

— Откуда он может знать?

— Он угадывает будущее. Он столько за свою жизнь повидал, столько перенес, что получил дар провидеть. Он сказал, что я мученица, и мне предстоит пострадать.

— Не верь ему. Будущее соткано из миллиардов событий, которые случаются сегодня, сейчас. Любое, самое малое событие в настоящем меняет все будущее. Поцелую тебя, и будущее всего мира изменится.

Он взял ее ладонь, целовал, тихо и нежно, нащупывая губами ее линию жизни, продлевая ее.

— Он провидец. Он предсказатель.

— Провидец и предсказатель — это японский суперкомпьютер, который я устанавливаю на заводе. Через день я его запускаю. Будет торжество, приедут именитые гости. Приглашаю тебя. Ты увидишь современное чудо. Компьютер собирает миллионы данных, рассматривает их в движении и создает образ будущего. Будь то поведение самолета в экстремальных условиях. Или картина сражений в воздухе, на земле и на море. Или состояние мировой экономики. Или прогноз погоды. Или эволюция человеческого общества через двадцать лет.

— Он сказал, что существует скорость тьмы, которая излетает из ада, и губит все доброе, прекрасное, светлое. Он сказал, что над Россией раскрылась «черная дыра». Он сказал, что я должна затворить врата ада. А это дается через муку и жертву.

— Милая, перестань себя угнетать. Убеги от своих предчувствий. Обмани предчувствия. Измени свою жизнь так, чтобы предчувствия, эти злые собаки, не нашли тебя. Поедем в Москву, пройдем по самым дорогим бутикам. Купим тебе новые платья, туфли, сделаем тебе другую прическу. Ты говорила, что пела в парижском кабаре. Уйди из музея, от этих окаменелостей и ветхих картин. Тебе нужен блеск, яркое общество, сильные талантливые люди. И предчувствия, эти злые гончие псы, пробегут мимо.

— Судьбу не обманешь. Мне на роду написано.

— Что написано, милая?

— Принести жертву, произнести волшебное слово, кинуться в эти студеные воды, кого-то спасти, за кого-то помолиться всем сердцем, до его разрыва, до его преображения. Воды разойдутся, и откроется райская страна Молода. «Черная дыра» над Россией сомкнется, врата ада запечатаются.

— Стань моей женой. Роди мне детей. У нас будет прекрасная семья. Если ты будешь рядом, мне не страшны никакие напасти. Я совершу задуманное, построю великолепный русский самолет. Это и будет русская победа, затворяющая «врата ада».

— Ты герой, воин. А я мученица.

Она повернулась к нему, прижалась, и он слышал, как бьется ее сердце, приближаясь к его груди, к его сердцу. Он задыхался от этого жаркого двойного биения. И все начиналось, — трава с белой бабочкой, скоморох в красной рубахе, перламутровый в небе крест, надгробие с надписью «Жизнь». И сверкающий звездопад, огненный ливень, слепящая белизна, где исчезают имена и виденья, и возникает безымянная, бесцветная плазма, в которой рождение становится смертью, а смерть — вечной жизнью. Темнота. Отсутствие мироздания. Медленное, повторное его сотворение.

Она спала, неслышно дышала, и ее рука невесомо обнимала его плечо. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть это чудесное касание, это едва ощутимое объятье. Испытывал легкость, освобождение, прилив волнующей свежести. Что-то новое и прекрасное случилось с миром, в котором еще недавно реяли жестокие силы, гнездились коварные страхи, таились смертельные угрозы. Они вдруг исчезли в обновленной, чудесно возникшей жизни. Эти чудесные перемены хотелось увидеть. Хотелось понять, что случилось там, за шторами, в ночном саду, откуда доносилась неслышная весть.

Осторожно снял с плеча ее руку, бережно перенес на подушку, словно боялся расплескать скопившуюся в ее ладони драгоценную влагу. Встал из постели, подошел к балконной двери, откинул гардину. Отворил дверь и вышел на балкон. И сразу же был охвачен прохладной, душистой свежестью, неистовым соловьиным пением. Казалось, соловьи славили его выход, ликовали, передавали в разные концы туманного сада весть о его счастье. Он стоял голый, чувствуя босыми стопами холодный камень балкона. Горячее тело окружала бархатная прохладная темнота. Поднял глаза вверх, и небо распахнулось, наполненное разноцветным блеском, драгоценным мерцанием. Звезды были повсюду, от крыши до черных непроглядных вершин, вокруг которых было особенное сверканье, волшебный блеск и трепет. Звезды дрожали, скрываясь за яблони, и, прежде чем скрыться, испускали разноцветные прощальные вспышки. В середине неба, сквозь звездные сгустки, открывалась бездонная глубина, сияющая бесконечность, из которой неслись таинственные силы и беззвучные, необъятные по своей красоте и глубине слова. Он слышал эту небесную, к нему обращенную молвь. Она была о благе, о наполнявшем Вселенную смысле, о том, что мир сотворен по божественному замыслу. Все людские деяния исходят из этого замысла, и важно его постигнуть, чтобы не ошибиться. Угадать, быть в согласии с благом и красотой мироздания. Он не ошибся, был в гармонии с этими звездами, соловьиными трелями, цветущими ночными деревьями. Ибо любил. Его любимая, ненаглядная, была рядом, была ниспослана ему, как восхитительный дар.

Он смотрел в небо, и звезды осыпали его разноцветной росой, касались тончайшими остриями, впрыскивали драгоценные эликсиры. Он чувствовал на лице, на груди, на плечах прохладное жжение. Словно звезды покрывали его татуировкой, оставляли на нем отпечатки созвездий, и его дышащая грудь была картой звездного неба. Он стремился душой ввысь, желая улететь в туманные дали, в светящиеся коридоры, за которыми чудился источник вселенского блага, средоточие красоты и любви. Приподнялся на цыпочках, стремясь оторваться от балкона и взлететь. Казалось, это ему удается. Он обрел невесомость, парил. Но телу не удалось одолеть земное притяжение, и в небо улетела только его душа. Умчалась, увеличилась, заняла половину неба, и он, превратившись в созвездие, сверкал в небесах.