Алексей Федорочев - Мажор

- Спасибо, Равиль, не забуду. И ты нас не видел.

- Да как не видел? - не понял намека паренек.

- Равиль, в городе сейчас передел власти. Мурза утром погиб, всем заправляет Хак. Я с ним не в ссоре, но он или кто другой может обо мне спросить. Для тебя будет лучше, если ты никого не видел.

- А Гоза знает? Ты пойми, если Мурзы нет, то Гозе надо знать!

- Я понятия не имею, знает Гоза или нет. Считаешь нужным - предупреди его, информация абсолютно точная. Но меня не упоминай, наплети что-нибудь. Если тебе это как-то поможет, то я только за.

- Спасибо Петр, да пребудет с тобой Аллах!

- Спасибо, Равиль. Пусть Аллах будет к тебе благосклонен! - от меня не убудет, а парню приятно. Деньги - деньгами, а уважение всем требуется.

Машка, наверное, всучена мне в наказание за прошлую безбедную жизнь - к утру она простыла, вынуждая сойти с поезда намного раньше запланированной остановки. Не знаю, как могла обычная простуда привязаться к девушке с уже сформированной "вуалью", думаю, это больше нервное дало о себе знать: не каждому дано бесследно пережить резкий переход от тихой жизни в пансионе для благородных девиц до грязной и подлой борьбы за наследство. Кому-то покажется, что я сгущаю краски, но на их скепсис у меня есть ответ - еще в марте меня чуть не забили до смерти всего лишь за место грузчика в артели. Машке второй раз в жизни крупно повезло встретить меня на пути в трудный момент, и если два года назад мне удалось откупиться всего лишь деньгами, получив взамен неубиваемую куртку и джинсы, до сих пор, кстати, служившие мне верой и правдой, куртку украли вместе с остальными вещами и ей давно радуется кто-то другой. То сейчас мне пришлось встрять всерьез, одних только попыток пробраться в наше жилище за неделю я насчитал около десятка и это при объявленном покровительстве Мурзы, выразившемся в подарке пиал, за которые я отплатил в итоге черной неблагодарностью! Да и Христ предпочитала вдвое переплачивать за такси, чтобы только не водить подопечную пешком по нашему району, и еще жаловалась мне как-то вечером, что даже в центре ее почти достали! Поэтому за свою помощь я собирался стребовать если не равноценную услугу, то близкую к ней.

Чтобы нас приняли в мало-мальски приличной гостинице, пришлось еще протащить больную девушку по открытым с утра магазинам готовой одежды, придавая нам обоим нормальный вид. Без багажа мы оба вызывали подозрения, пришлось наплести симпатичной бабульке - держательнице съемных комнат целую слезливую эпопею:

- Украли! Как есть, все украли! А главное, в багаже ведь все платья Марии Аркадьевны остались, ей батюшка их из самого Парижа выписывал! И шляпка новенькая, подумать только! Пятьсот рублей стоила! Чудом документы и деньги при себе остались! Что теперь ее батюшка скажет?! Убьет, как есть убьет!

С каждым патетически произнесенным словом, чело хозяйки комнат волшебным образом разглаживались, а мы в ее глазах из оборванцев превращались в барышню с сопровождающим, попавших в сложные обстоятельства. Она даже морщиться на все еще идущий от нас запашок перестала!

- А что это Петр Григорьевич, фамилии и отчества у вас с сестрой не совпадают? - выдала она последний, контрольный выстрел, уже всеми силами готовая поверить в бьющую на жалость историю.

- Сестра, как есть сестра! Двоюродная! Мамка ее - тетка моя самому Италову глянулась! Замуж он ее не взял, но обласкал сверх меры, даже Марию признал! - вдохновенно продолжил врать, возвышая Машкиного отца-капитана до непонятно кого в глазах заинтересованной слушательницы, - Их сиятельство Аркадий Александрович меня приблизил, поручение дал, а я!.. и шляпка! Господи боже мой! Пятьсот рублей!

- А большая была?

- Что вы! Вот такусенькая! - и показал размер с ладонь, - Но цветочки такие...

Мария очень удачно стала заваливаться, теряя сознание, тем самым прекратив мой словесный понос про никогда не существовавший у нее гардероб. Ее обморок пришелся кстати, потому что сам я уже боялся запутаться в ворохе вываливаемых на женщину горестей. Зато уверен - к вечеру все кумушки городка будут ахать над несчастной судьбинушкой внебрачной дочки то ли князя, то ли графа и обсуждать шляпку аж из самого Парижа, да еще за полтыщи рублев! Не обращая внимания на остальные мелочи вроде подозрительного запаха и общей неустроенности вида.

- Ах! - раскудахталась хозяйка, - Тотчас пошлю за Иосифом Иосифовичем, нашим доктором! Но простите, юноша, в один номер с вашей сестрой я поселить вас не могу. Правила-с, да-с, правила!

- О! Ничего страшного! - принялся расшаркиваться я, внутренне посмеиваясь над ее манерой речи. "Эскать" даже в нашем безнадежно провинциальном Николаевске уже лет десять как прекратили, но до здешних обитателей новые веяния докатятся хорошо если еще лет через десять, - Их сиятельство такое и не одобрил бы! Чай не кто-нибудь!

- Так надолго к нам?

- Батюшке ее я сейчас телеграфирую, - здесь я почти не соврал, телеграмму придется дать, - Дождусь его посланника, а там видно будет.

- То есть двое-трое суток вам у нас переждать придется, - понятливо кивнула старушка, запуская меня в номер с цветочками на обоях, - Кладите сюда! - она указала на пахнущую лавандой постель, одновременно откидывая на ней одеяло. - Маришка за ней присмотрит! - в номер вплыла девица таких впечатляющих пропорций, при которых меньше всего ассоциировалась с игривым именем Маришка, - А вам, господин хороший, номер на третьем этаже.

- Так-то у нас городок тихий, покойный, - просвещала она, сопровождая, а потом показывая мне комнату, - Мало кто останавливается, разве что начальство с соседней нефтяной базы, у них там совсем условия неподходящие. Но все же, Петр Григорьевич, вечерами будьте осторожны. Недавно, говорят, Солнцевских клевретов у нас видели.

- Пошаливают? - насторожился я, выслушивая "глас народа".

- Да нет. Нет-с, - еще раз угодливо "эскнула" хозяйка, - Может, то и не Солнцевские были, много разной швали на дорогах развелось, прости господи! Тяжелые времена нынче настали. Сам-то князь, говорят, к насилию очень плохо относится, но кто его знает, на кого напороться придется?

- Спасибо за предупреждение, непременно учту! - ответил на ее слова, старательно выпроваживая хозяйку из номера. Только с ее уходом позволил себе расслабиться - игра в дурачка далась нелегко. Да только не приняла бы хозяйка за дворянина паренька с мозолистыми руками и обветренным лицом. Из нас двоих только хрупкая Машка выглядела попавшей в переплет урожденной аристократкой, я же уже давно растерял весь лоск.

Внушительная Маришка взяла на себя все хлопоты по уходу за моей катастрофой, а я два дня неприкаянным призраком слонялся у ее номера, отыгрывая роль взволнованного недотепы. Безделье не задевало - наоборот, время передышки я использовал с пользой, изучая отцовские записи и прокручивая в голове самые разные планы. Вечерами выжимки из надуманного ложились на бумагу и запирались в отцовский ящичек, прихваченный с собой в путешествие. Телеграмма о непредвиденной задержке в нужный адрес ушла, оставалось только ждать ответной реакции.