Кен Фоллетт - Граница вечности

Ее мать Каролин беспокойно заметила:

— Мне кажется, это опасно.

Вернер обратился к Лили:

— Почему ты думаешь, что власти Восточной Германии будут и в дальнейшем разрешать нам ездить в Венгрию?

— Им ничего не останется делать, — возразила Лили. — Если они запретят ездить летом на отдых тысячам семей, то тогда действительно будет революция.

— Если другим разрешат, то нам едва ли.

— Почему?

— Потому что мы семья Франков, — раздраженно принялся объяснять Вернер. — Твоя мать была членом муниципального совета от социал-демократической партии, твоя сестра унизила Ганса Гофмана, Валли убил пограничника, а ты и Каролин ноете песни протеста. Наш семейный бизнес находится в Западном Берлине, и они не могут конфисковать его. Мы всегда были раздражителем для коммунистов. Вследствие этого, к сожалению, к нам особое отношение.

— Значит, мы должны принять особые меры предосторожности, заметила Лили. — Вот и все. Алиса и Гельмут будут проявлять крайнюю осторожность.

— Я хочу уехать, как бы ни было опасно, — решительно заявила Алиса. — Я сознаю степень риска, но меня ничто не остановит. — Она с упреком посмотрела на отца. — Ты вырастил два поколения при коммунистах. Их система подлая, жестокая, глупая, она обанкротилась, и все же она существует. Я хочу жить на Западе. Гельмут тоже. Мы хотим, чтобы наши дети росли в свободном и процветающем обществе. — Она повернулась к своему жениху. — Ты согласен со мной?

— Да, — ответил он, хотя Лили показалось, что он более осторожен, чем Алиса.

— Это безумие, — проговорил Вернер.

В спор вмешалась Карла.

— Это не безумие, дорогой мой, — возразила она Вернеру. — Да, опасно. Но вспомни, что делали мы, как рисковали ради свободы.

— Некоторые наши соратники погибли.

Карла не сдавалась:

— Но мы думали, что риск оправдан.

— Шла война. Мы должны были победить нацизм.

— Это война Алисы и Гельмута — «холодная война».

Вернер вздохнул и задумчиво произнес.

— Вероятно, ты права.

— Хорошо, — сказала Карла. — В таком случае давайте наметим план.

Лили снова переключила свое внимание на экран. В Венгрии продолжали разбирать ограждение.

* * *

В день выборов в Польше Таня пошла в костел с Данутой, которая была депутатом.

В воскресенье 4 июня день был солнечный, по голубому небу плыли редкие пушистые облака. Данута нарядила своих двоих детей в лучшую одежду и аккуратно причесала их. Марек надел красно-белый галстук цвета «Солидарности» и флага Польши, а Данута белую соломенную шляпу с красным пером.

Таню мучили сомнения. Неужели все это происходит на самом деле — выборы в Польше, снос ограждения в Венгрии, разоружение в Европе? А горбачевские гласность и перестройка — это серьезно?

Таня с Василием мечтали о свободе. Они вдвоем будут путешествовать по миру: Париж, Нью-Йорк, Рио-де-Жанейро, Дели. Василий будет давать интервью по телевидению и рассказывать о своей работе и долгих годах, проведенных в тени. Таня будет писать путевые заметки, может быть, свою собственную книгу.

Но когда она переставала строить воздушные замки, она ожидала, что с часу на час придут плохие новости о блокпостах, танках, арестах, комендантском часе и на телеэкране появятся лысые люди в плохих костюмах, которые объявят, что они раскрыли контрреволюционный заговор, финансируемый империалистами.

Ксендз призывал паству голосовать за благочестивых кандидатов. Поскольку все коммунисты в принципе атеисты. А это была явная агитация. Официально польское духовенство недолюбливало либеральное движение «Солидарность», но оно знало, кто является их настоящими врагами.

Выборы состоялись раньше, чем ожидала «Солидарность». Профобъединение бросилось собирать деньги, снимать помещение, нанимать работников и вести предвыборную кампанию в стране за несколько недель до голосования. Ярузельский сделал это намеренно, зная, что у власти все было на местах и наготове.

Но это было последнее, на что оказался способен Ярузельский. После этого коммунисты словно впали в летаргический сон, словно они настолько верили в победу, что фактически и не думали проводить кампанию. Они выдвинули лозунг «С нами безопаснее», что звучало как реклама противозачаточного средства. Таня использовала эту шутку в своем репортаже, и, к ее удивлению, редакторы ТАСС не выбросили ее.

В сознании людей это было соперничество между генералом Ярузельским, жестко руководившим страной почти десятилетие, и смутьяном-электриком Лехом Валенсой. Данута сфотографировалась с Валенсой, как и все другие кандидаты «Солидарности», и эта фотография висела повсюду. В период кампании профобъединение выпускало ежедневную газету, в которой авторами выступали главным образом Данута и ее подруги. На самом популярном плакате «Солидарности» был изображен Гэри Купер в роли маршала Уилла Кейна с бюллетенем для голосования в руках вместо винтовки.

Как думала Таня, следовало ожидать, что предвыборная кампания коммунистов будет неумелой. В конце концов, идея обращения к народу с кепкой в руках «Голосуйте за меня» была совершенно чужда правящей элите Польши.

В новой верхней палате, называвшейся сенатом, было сто мест, и коммунисты рассчитывали получить большинство из них. Как полагала Таня, польский народ, прижатый к стене экономически, вероятно, будет голосовать за знакомого им Ярузельского, а не за «белую ворону» Валенсу. В нижней палате, называвшейся сеймом, коммунисты не могли проиграть, потому что 65 процентов мест были зарезервированы за ними и их союзниками.

«Солидарность» ставила перед собой скромные цели. Они рассчитывали, что если они получат существенное большинство голосов, коммунисты будут вынуждены дать им место в правительстве.

Таня надеялась, что они правы.

После мессы Данута обменялась рукопожатиями со всеми в костеле.

Потом Таня и семья Горских пошли на избирательный участок. Избирательный бюллетень был длинный и сложный, поэтому «Солидарность» посадила своих людей перед входом, чтобы показывать людям, как голосовать. Вместо того чтобы делать пометку рядом с фамилией предпочитаемого кандидата, избиратели должны были вычеркнуть тех, кто им не нравился. Агитаторы «Солидарности» с улыбкой показывали образец бюллетеня, в котором были вычеркнуты все коммунисты.

Таня смотрела, как люди голосуют. Для большинства это был первый опыт свободных выборов. На глаза Тани попалась женщина в поношенной одежде, которая вела карандашом вниз по списку, хмыкала, увидев фамилию коммуниста, и с довольной улыбкой проводила по ней черту. Таня посчитала, что коммунисты недодумали, выбрав систему отмечания, при которой вычеркивание могло вызывать чувство удовлетворения у голосующих.