Том Кроссхилл - Кошачий король Гаваны [litres]

Мы с Аной переглянулись. Она одними губами произнесла «хинетера». Я только открыл рот, но Ана выразительно пожала плечами.

Она была права. Затевать свару с проституткой – не самый лучший способ начать вечер.

Пять минут спустя одна из шведок ткнула меня в плечо. Я оглянулся.

К нам приближалась группа из десяти женщин. Мини-юбки, высокие каблуки, яркий макияж.

Десант проституток.

Стоявшая перед нами девушка громко их поприветствовала. Товарки закричали ей в ответ и встали перед нами, благоухая парфюмом и оттеснив назад всю очередь.

– Эй! – почти неохотно окликнул их я. – Вообще-то тут люди занимали.

Женщины меня проигнорировали. Одна девушка, почти моя ровесница, смерила меня взглядом:

– А ты симпатичный.

– Я их понимаю, – вдруг сказала одна из шведок по-немецки. – Если бы мне приходилось работать тут каждую ночь, я бы тоже не хотела стоять в очереди.

Это немного охладило мое раздражение. Я всегда воспринимал «хинетерас» как назойливых мух. В Гаване стоит посидеть одному у бара дольше трех минут, как одна из них тут же пристраивается к тебе с лукавым «привет, красавчик». Я и не задумывался, каково им зарабатывать этим на жизнь.

А теперь задался вопросом: как же стоящие впереди девушки воспринимают наши взгляды и приглушенные комментарии? Им правда все равно или они притворяются?

Вскоре после открытия появился Йосвани в компании плотного чернокожего парня с бритой головой, в стильной полосатой рубашке и обтягивающих джинсах.

– Луис – один из лучших касинеро в Гаване, – пояснил кузен.

– Привет, ребята. – Луис пожал мне руку и поцеловал Ану в щеку.

– Мы застряли на проверке документов, – пояснил Йосвани. – Уже думал, никогда не пройдем. Чертова полиция…

– Им твое личико понравилось, – неожиданно предположил Луис.

– Ну я хоть красавчик, – парировал Йосвани. – Успокой мы их, что не я, а ты гей, нас бы сразу пустили.

Луис только фыркнул:

– Я не в их лиге, и они об этом знают.

«Каза де ла Музика» была огромной холодной черной пещерой. Входишь туда, пробираешься по узкой дорожке между столами и двумя барами, спускаешься к танцполу, окруженному еще рядами столов, и наконец в самой глубине видишь сцену.

Внутри оглушительно гремел реггетон. Мы нашли столик рядом с танцполом, и я пошел заказать всем пива (тут удостоверения не проверяли). А когда вернулся, музыка уже сменилась на сальсу, и Луис повел Ану танцевать.

Мы с Йосвани наблюдали за ними. Луис и правда был хорош. Ана, кажется, пребывала в экстазе.

– Не волнуйся, – сказал Йосвани. – Луис у нас по мальчикам.

– А это вообще нормально, что ты норовишь так его назвать? – спросил я.

– Как?

– Геем.

Йосвани только посмотрел на меня и покачал головой. Я думал, он уклонился от вопроса. Но когда Луис с Аной вернулись, Йосвани чокнулся с приятелем пивом и заявил:

– Рик сейчас задал мне вопрос, а я не знаю, что ответить. Ты не против, что я зову тебя геем?

Я замер. Ана резко втянула воздух.

Луис долгое время бесстрастно смотрел на Йосвани, а потом рассмеялся, сверкнув зубами:

– Нет, ты ведь знатный засранец. – Он смотрел на друга, не мигая.

Йосвани повернулся ко мне:

– Видишь?

– Извините. – Луис встал. – Пойду поздороваюсь с другом.

– А ты и правда засранец, – сказала Йосвани Ана, когда Луис ушел.

– Что? Почему? Он же не против.

– Ага, – кивнула Ана. – Как девушки на улице не против, когда ты свистишь им вслед и говоришь им, какие они горячие.

– Именно, – озадаченно протянул Йосвани.

– Позволь просвещу, – сказала Ана. – Нам неприятно.

– Ну, может, тебе и неприятно, – возразил Йосвани. – А вот кубинки…

– Думаешь, я с ними не общаюсь? – спросила Ана.

Йосвани пожал плечами:

– Они никогда не просили меня прекратить.

– Ага, – вмешался я. Эту тему я хорошо знал. – Это же так просто попросить кого-то отвалить.

– Особенно если этот кто-то в два раза больше тебя, – поддакнула Ана.

– Я не в два раза больше Луиса, – возразил Йосвани.

– Ты же не рос, слушая, как твои друзья шутят на тему геев, и думая: «Это они про меня».

Йосвани резко встал:

– Это Куба. Тут все иначе. У меня куча одноклассников-геев, и знаете что? Я им нравлюсь. Мы как братья. Я – танцевать.

– Он… – начала Ана. – Он сейчас что?..

– Выложил козырь «мой лучший друг гей»? Да. – Я вздохнул. – Мне нравится Йосвани, но… он как из пятидесятых выпал.

– Ладно, ладно, мистер Современность. Ты вырос в Питер-купер-вилладж, а не на Кубе. Даже не в Бронксе.

– Ну да.

Ана от души глотнула пива.

– Мой отец в Сан-Хуане был таким же, – усмехнулась она. – Вечно торчал на улице, вечно крутил романы с двумя-тремя девчонками одновременно. Выходя за него, мама знала, во что ввязывается. Надеялась, что сумеет его перевоспитать.

– Получилось?

– Думаю, в итоге он уже сам этого хотел. – Ана покачала головой. – Когда мама вышла за отчима, я боялась, что он окажется таким же. То есть они даже внешне были похожи. Большой суровый доминиканец. Но они были совершенно разными. Я не раз ловила себя на мысли, как жаль, что мама не встретила его первым.

– О!

Ана словно очнулась:

– В Нью-Йорке лучше, но не настолько же! Ни на улицах, ни в школе, ни в клубах.

Музыка стихла. На сцену вышли «Лос Ван Ван». Мы выдвинулись на танцпол.

Я уже ходил на хорошие концерты. Слушал рок на Мэдисон-сквер-гарден, джаз в «Бердлэнде» и «Блю Ноут». Это было нечто иное.

Дело не только в музыке – веселых и горько-сладких песнях, бесконечных и неспешных, в истинном стиле «Ван Ван». Не только в энергетике группы. Я стоял так близко, что мог коснуться Менди Кантеро, пока тот выделывал румбу под их знаковую мелодию «Эль Апаресидо». Но и это не все.

Музыка завладевала мной, врывалась мне в уши, стучала в черепе, разливалась по конечностям и заставляла двигаться. Я чувствовал себя танцором, присутствующим на ритуале какого-то религиозного культа, которым овладели духи. Просто не мог сопротивляться. Ноги шагали из стороны в сторону в такт ритму. Плечи тряслись под треск гуиро. Руки выделывали то сальсу, то румбу, то вообще что-то немыслимое.

Ближе к концу шоу я заметил танцующую рядом девушку. Белокожая кубинка, невысокая и симпатичная, зажигательно двигалась под музыку. Я выделил ее, потому что она посматривала на меня и улыбалась.

Я повернулся к ней, и мы стали танцевать – не касались друг друга, просто подстраивали свои движения друг под друга. Когда началась медленная часть, мы перешли к сальсе. Добрых десять минут группа играла монтуно за монтуно, серию импровизаций, и от этого мелодия длилась бесконечно.

Когда все закончилось, девушка меня обняла и достаточно долго не отпускала. Я уже подумывал угостить ее пивом… как вдруг увидел Ану. Она танцевала с каким-то здоровенным белым парнем и явно прекрасно проводила время.