Том Кроссхилл - Кошачий король Гаваны [litres]

Я стиснул зубы и принудил тело двигаться. Шаги румбы, из стороны в сторону. Подергивание плечами. Подпрыжки…

Я споткнулся. Взмахнул руками.

Мы с Аной уставились друг на друга и невольно перешли на базовые шаги. Мое лицо горело.

Я споткнулся. Перед телевизионными камерами.

Ана улыбнулась. Не фальшивой улыбкой конкурсантки, а настоящей ухмылкой во все лицо.

Я опешил, обиделся, оскорбился. А потом расхохотался сам. И меня охватило облечение.

Для нас конкурс закончен. У нас и одного шанса не было против людей, которые с детсада танцуют, но теперь все точно кончено. Осталось только повеселиться.

Мы с Аной сошлись и закружились. Потом отстранились друг от друга и выполнили импровизированный пилон – принялись расслабленно притопывать, барабаня руками по воображаемому сахарному тростнику. Потом я развернулся к Ане, закрутил ее, притянул поближе и принялся покачиваться с ней из стороны в сторону.

Простые движения, ничего интересного, однако приятно. Все позади, и можно извлечь из этого урок, как и из всей поездки на Кубу.

Постепенно музыка стихла. Раздались аплодисменты и крики. Мы замерли бок о бок, я так и обнимал Ану за талию. Танцоры улыбались друг другу, вытирали пот с лица и перешептывались.

– Было весело, – сказала Ана.

– Ага.

Я не осмелился взглянуть туда, где стоял Пабло.

Родриго поднялся на сцену, и мы с Аной напряглись.

Я сказал, что конкурс закончен? На самом деле я в это не верил. Нет, даже не так. Я верил одновременно в две вещи. Первое – что конкурс окончен, я могу перестать волноваться и просто танцевать. Второе – может, может, может…

Родриго поднес микрофон к губам. Настал момент истины.

– Помню, когда я начал учиться танцевать касино дождливым летним днем тысяча девятьсот восемьдесят второго года…

Ладно, похоже, десять минут истины.

– Жюри выбрало десять пар, которые проходят во второй раунд, – объявил Родриго несколько позже. – Пары под номером три, шесть, семь, восемь и девять, тринадцать, пятнадцать, шестнадцать, девятнадцать и двадцать.

– Шестнадцать, – повторила Ана. – Он правда сказал «шестнадцать»? – И развернула меня проверить номер на спине.

Я победно вскинул кулак и улыбнулся Ане. Она улыбнулась в ответ.

Насколько же плохо выступили все остальные?

Впрочем, мне было все равно. Теперь я мог танцевать. Мог!

– Участники, на позиции, – провозгласил Родриго.

Снова зазвучала музыка. «Bailalo Hasta Afuera» Папи – быстрая, энергичная со сложным синкопическим ритмом. Я мысленно поблагодарил Пабло за то, что он включал ее на занятиях, и с Аной в руках ринулся в бой.

Во втором туре мы выступили хорошо. Сделали много чувственных акцентов, выполнили сложные дорожки, яркие и быстрые. Может, я держался немного напряженно, излишне много думал о следующем движении, но мы выступили хорошо.

Вот только «хорошо» для победы недостаточно. В спокойные моменты, прижимая к себе Ану, я видел остальные пары. Многие выступали просто убойно. Плавные движения корпусом, идеальные акценты на каждую музыкальную паузу. Селия с партнером выделывали ногами такое, что степист гордился бы. Все выглядели профессионалами. Все, кроме нас.

Когда песня закончилась, публика хлопала долго и громко. Так долго, что мы с Аной успели обменяться впечатлениями.

– Мы выделяемся, как кетчуп на белой футболке, – усмехнулась девушка.

– Интересно, почему они пропустили нас во второй тур? – отозвался я.

В этот момент аплодисменты стихли, и Родриго вышел на сцену. Но не за тем, чтобы объявить результаты.

– Сегодня «Касинеро Мундиаль» оказана огромная честь, – провозгласил он. – Нас почтил своим присутствием совершенно особенный гость.

Публика зашевелилась. Все повернулись в одну сторону и вытянули шеи, чтобы лучше видеть.

Дюжина мужчин вышли на площадь, несколько – в зеленой форме, другие в штанах и футболках. А между ними две фигуры.

Первый, крупный мужчина в спортивных штанах «адидас», вел другого. Высокого, но худого, в серой клетчатой рубашке и с палочкой в руках.

Долговязая фигура. Белая борода. И напряженное лицо, словно его обладатель вслушивается во что-то и не может разобрать…

Я поежился.

– Товарищи, – обратился к нам Родриго. – Посмотреть финальный раунд «Касинеро Мундиаль» пришел легендарный лидер кубинской революции Фидель Кастро Рус.

Загремели аплодисменты.

– Да ладно, – протянула Ана по-английски.

Я мог лишь молча смотреть. Фидель медленно прошел к ряду пустых стульев недалеко от нашего угла сцены. Все провожали его взглядами. Все, кроме камер. Может, операторам приказали не показывать, как тяжело движется Фидель или как много у него охраны. Только когда он сел, камеры развернулись к нему.

Фидель поднял руку и слегка махнул, ну просто-таки добрый дедушка.

Толпа обезумела.

Теперь все стало понятно. Отсюда и солдаты на дороге. Вылизанная публика, скорее всего, специально отобранная.

Происходящее казалось сном. Я стою в сотне метров от Фиделя. Страшилки из моего детства. Человека из плоти и крови, который, однако, являлся частью моей повседневной жизни не больше, чем Дарт Вейдер.

– Я думала, ему вообще не особенно нравятся танцы, – сказала Ана.

– Это демонстрация. Фиделя вывели на люди, чтобы доказать, что он все еще жив.

– Ха! Тогда я знаю, что случится дальше, – усмехнулась Ана.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Мы проходим в следующий тур, – заявила девушка.

– А теперь, в присутствии нашего почетного гостя, я назову участников финала. – Родриго слегка проглатывал слоги, словно взгляд Фиделя его подгонял. – Бороться за титул лучшего касинеро в мире будут пары три, семь, девятнадцать и двадцать. – Он перевел дух. – И конечно, наши друзья из Нью-Йорка, пара под номером шестнадцать.

Зазвучали аплодисменты, и камера повернулась к нам. Ана сжала мою руку. Я прикусил язык, почувствовал медный привкус крови и поморщился. Представил, как буду выглядеть на экранах телевизоров по всей Кубе. И может, еще в какой-нибудь темной комнате в Лэнгли, где какой-нибудь аналитик станет изучать лица двух американцев, стоящих рядом с Фиделем Кастро.

Из нас с Аной сделали сенсацию. Ребята из Нью-Йорка танцуют для Фиделя.

Перед глазами всплыло лицо мамы – перекошенное отвращением, холодное, чужое…

Я поднес руку к лицу, словно закашлялся, а сам тихо заговорил:

– Мы не можем танцевать… для него…

– Знаю. – Губы Аны едва шевелились. – Но как нам уйти? Мои глаза сами по себе принялись обшаривать толпу в поисках хоть кого-то, кто мог бы нас спасти. Сплошь незнакомцы. Люди улыбались, смеялись, кивали. Родриго слез со сцены. Другие финалисты пребывали в восторге, кроме одной пары участников, которые жарко о чем-то спорили.