Кейси Уэст - Повезет в любви [litres]

На столе лежал цент, который Сет нашел в зоопарке и подарил мне. Я подняла его и перевернула на ладони. Затем, пока не погрузилась в раздумья, достала из кармана телефон и отправила сообщение: «Расскажи мне что‐нибудь веселенькое».

Сет ответил быстро: «Квадратный корень из 144 – 12». – «И это веселенькое?» – «Тебя веселят факты. И числа. Тебе нравятся числа». Я улыбнулась. «Ты прав. Настроение уже улучшилось». – «Что случилось?» Ох. Если просишь кого‐то тебя развеселить, они всегда хотят узнать причину печали. «Дерьмовый день». – «Расскажи». – «Мой брат…» Я перестала писать. Как объяснить все это в сообщении?

Зазвонил телефон, и у меня душа ушла в пятки. Я посмотрела на имя на экране. Сет. Мы никогда друг другу раньше не звонили. Но я была не против такой перемены. И ответила:

– Алло?

– Привет, Мадлен, произносится по‐французски. Ты знала, что по телефону можно разговаривать с людьми?

– Это странно.

– Да? И почему мы не занимались этим раньше?

– Не знаю. По той же причине, по какой ни разу не виделись за воротами зоопарка?

– Это точно. Я мешаю тебе заниматься?

Я оглянулась на лежавшие на столе учебники и стакан выветрившегося лимонада.

– На самом деле нет.

– Что случилось?

– Может, и ничего. – Брату было дозволено развлекаться по ночам. Но сколько таких веселых ночей он провел? – А может, и все.

Сет засмеялся, его теплый глубокий смех тут же вызвал в голове его безупречное лицо – темные глаза, полные губы, высокие скулы.

– Это два очень разных варианта.

– Знаю. Наверное, я слишком остро реагирую.

– Я тебя слушаю.

Эти слова согрели меня изнутри. Он меня слушал, а больше мне ничего было не надо.

– Кажется, мой брат впал в депрессию.

Это было видно по его реакции на отсрочку учебы, когда он не мог позволить себе оплатить обучение. Он замкнулся, словно потерял стержень.

– Вот отстой.

– А сейчас ему как будто стало лучше, но я беспокоюсь, что он принимает решения, которые могут вернуть его обратно в это болото.

– Ты с ним уже разговаривала?

– Он принимает все в штыки. Но надо попробовать.

– Печально, что ты за него волнуешься.

– Почему печально?

– Потому что это тебя гнетет.

– Теперь-то я счастлива. Мне напомнили, что квадратный корень из ста сорока четырех – двенадцать, и все мои проблемы оказались ерундой.

– Это точно.

– Как у тебя дела? – спросила я, устраиваясь на кровати. – Что‐нибудь новенькое происходит в жизни?

– Совсем ничего. Можно подумать, сейчас, когда наказание кончилось, моя жизнь должна заполниться бесконечным восторгом, но все вокруг сосредоточены на выпускном и заняты подготовкой к нему.

– А ты не думаешь о выпускном? Именно этого мы ждали последние восемнадцать лет нашей жизни.

Он промычал:

– Наверное, следовало бы.

Хм, Сет не проявлял к этому такой интерес из‐за того, что не был уверен в будущем?

– Да, иначе этот поезд тронется без тебя.

– Ладно, научи меня, что надо сделать, чтобы сосредоточиться.

Я плюхнулась на живот и провела рукой по рубчикам на пледе.

– Не издевайся, – попросила я. – Намекаешь на то, что я слишком много думаю о выпускном?

– Что? Нет, я над тобой совсем не издевался. Я правда хочу знать, как уметь концетрироваться.

– Я научу тебя концентрироваться на цели, если ты научишь меня, как вести себя более расслабленно.

Он засмеялся:

– Хочешь знать, как расслабляться?

– Да, пожалуйста.

– Хорошо. Сначала ты. На чем мне сейчас сосредоточиться?

– Сейчас? Осталось два месяца до окончания школы, и ты должен каждый день проверять почтовый ящик на наличие писем из университетов, с этого дня и вплоть до выпускного знать все задания к каждому уроку и выполнять эти задания в рекордно короткий срок.

– И ты все это делаешь?

– Да. В этом я профессионал.

– Хорошо, начнем с первого. Сколько писем ты получила?

– От всех, кроме Калифорнийского и Стэнфорда.

– Это приоритетные для тебя университеты?

– Калифорнийский. А Стэнфорд…

– Что? – спросил он.

Я провела рукой по складке на пледе.

– Это мечта Блэр и, возможно, университет, об учебе в котором я никогда не задумывалась, но теперь… думаю об этом чаще.

– Думать – это хорошо.

– Но я слишком много обо всем этом думаю. Вот почему ты должен научить меня расслабляться.

– Сначала надо закончить обучение меня. Второй пункт в твоем списке ты точно выполняешь.

Ты знаешь все задания к каждому уроку.

– Конечно.

– А если учитель подкинет задание-сюрприз?

Чего ты совсем не планировала?

– Вот почему так важно учиться. Помогает со всеми возможными вариантами.

– А третий пункт? Ты сделала все задания на этот день?

Я посмотрела на стол:

– Нет. Но сделаю.

– Одна только мысль об этом меня утомляет.

Я улыбнулась:

– Ладно, мистер беззаботность. И что же мне делать, чтобы стать более расслабленной?

– В том‐то и прелесть: ничего.

– Ничего?

– Ну, можешь лечь.

– Уже лежу.

– Хорошо. Только когда лежишь, не думай обо всех своих нерешенных делах. Тебе надо очистить разум и расслабить все мышцы, чтобы казалось, будто ты вот-вот взлетишь. И отпустить все на ветер. Все ожидания, все ненужные волнения, все, чего от тебя хотят другие, но чего не хочешь ты.

Я несколько раз глубоко вздохнула.

– Именно так ты понял, что не хочешь учиться в университете? И чем будешь заниматься, если не поедешь в университет?

– Не знаю. Работать. Выяснять, чего хочу в жизни.

– Я думала, ты знаешь, чего хочешь! Стать великим режиссером.

Он вздохнул.

– Если бы это было так просто. Ты знаешь, как сложно пробиться в эту индустрию? Практически невозможно. К тому же я и азиат.

– Ты сдаешься?

– Не хотелось бы, – тихо произнес он. – Но иногда…

– Иногда что?

– Иногда реальность берет верх, несмотря на наши желания.

– Я хочу почитать твои сценарии.

– Может, почитаешь. Скоро. Честно говоря, я сейчас работаю над одним.

– Да ладно? И о чем он?

– Не готов рассказывать об этом сейчас. Придется подождать.

Я снова легла на спину и уставилась в потолок.

– Я тебе когда‐нибудь говорила, что терпение – не самая моя сильная черта?

– Я бы с этим не согласился. Ты два часа кряду помогаешь детям кормить козлов, отмываешь грязь и помогаешь парню с серьезными пробелами в математике. Я бы сказал, что терпение – определенно одно из твоих достоинств.

Я не знала, что на это ответить.

– Тогда ты тоже терпеливый. Забираешься на деревья и часами любуешься пейзажем.

– Я никогда и не утверждал обратное. Да я король терпения. Во мне столько терпения, что я месяцами могу ждать того, чего действительно хочу.

– А чего ты действительно хочешь?

Не знаю, зачем я задала ему этот вопрос, и не знаю, какого ответа ждала. Что он хотел меня? Но он, конечно же, не произнес этих слов, а сказал лишь: