Дмитрий Меренков - Командировка в этот мир

За два года службы призывник-мальчишка превращался в мужчину. Как правило. Особенно заметны были изменения мальчишек из азиатских республик. Некоторые из них по призыву не умели писать даже на родном языке. А по окончании службы сочиняли стихи для «дембельских» альбомов.

Служба занимала у Дмитрия весь световой день. А ведь вслед за ним в Актогай приехала жена и появились качественно иные заботы. Вместе с «попутчиками» в поезде —казахом Сырым и его женой Фарзаной к зиме сняли домик: мазанка из 4 комнат, трамвайчиком. В двух последних комнатах были деревянные полы, там устроили спальни, Первая комната служила прихожей, вторая, с печкой, была кухней. За водой бегали к водоразборной колонке на перекресток, метров за 100. Соседский верблюжонок придумал игру-завидя женщину, наполняющую ведра из колонки, он бежал к ней и преграждал дорогу домой. Требовал водички попить, потом освобождал тропинку в снегу.

Мужчины были на сборах, игривый верблюжонок домогался их жен недели две. Услышав, по приезду, трогательный рассказ женщин о нахальном почти двухметровом детеныше, Дмитрий схватил ведро и пошел к колонке. Верблюжонок не углядел смену партнера и, как обычно, встал поперек тропинки в снегу. Только когда комбат рявкнул командным голосом:

«Бегом, марш!», детеныш повернул к нему голову. И получил щелчок по лбу.

Наверное, это был первый щелчок в его недолгой жизни, потому как отреагировал он непропорционально: подпрыгнул с разворотом, стартовал в сторону своего дома и помчался, взрывая снег. Урок он освоил прекрасно. Дмитрий то же.

В то время, в тех условиях, с тем контингентом, только обозначив себя и свою готовность применить силу можно было сделать «Полезное» в целях «Усложнения» Нашей Вселенной (НВ). Да и теперь тоже.

Убогость тогдашнего быта компенсировалась молодостью и/или оптимистическим отношением к происходящему. Причем Дмитрий понимал- оптимизм нужно оберегать и лелеять, как огонек свечи. Нельзя позволять внешним факторам влиять на установки сознания, поддаваться воздействию значит изменять себе.

Одна из модных космогонических теорий гласит -если личность делает «Полезное» с целью «Усложнения», то попадает в резонанс с полем тенденций НВ и получает энергичную поддержку этого поля. Преодолев туман терминологии можно перевести эту гипотезу на доступный широким массам русский: «Твори хорошее, и творимое будет помогать тебе».

Новички-двухгодичники в день Прибытия условились служить хорошо (признали такой вариант более рациональным) и все закончили службу живыми и здоровыми. Как будто под зонтиком. А могло быть иначе…

Так, как было при стрельбе по САБ (Светящаяся Авиа Бомба). Это очень зрелищное упражнение. Бомбардировщик ИЛ 28-очень красивый самолет- сбрасывает на парашюте САБ (слепленную из двух полушарий и цилиндра между ними светящуюся фосфором штуку) — и в этот предмет стреляют пушки. Он плавно спускается, сопровождаемый красными огоньками трассеров, пролетающих мимо снарядов. Попасть в него с километра-двух можно только случайно. САБ висит на парашюте несколько минут, достаточно чтобы азарт охватил и стрелявших и наблюдавших. Никто не думал о последствиях прямого попадания, ведь на землю посыпались бы крупные осколки. Вторая мировая показала-при обороне крупных городов ощутимые потери населению наносят осколки своих зенитных снарядов

Пока зенитчики упражняются в стрельбе по яркой мишени, самолет делает круг и бросает очередную бомбу.

Майор, пилотировавший ИЛ 28 в тот день, был зол на весь мир. Его выдернули из-за стола, где уже почти начался День Рождения подруги, на ночь глядя пришлось лететь в Астрахань, потому что именно там оставались на складе уже списанные по ресурсу (срок годности) САБы. Ему уже приходилось садиться на местный аэродром и все из-за чертовых зенитчиков. Годом раньше он возил конус- мишень для зенитных пушек и пулеметов. Название «конус» — это дань традиции, когда- то мишень была матерчатым конусом. Современный летчик буксировал на восьмисот метровом тросике два дюралевых креста, центры которых жестко соединяла стальная штанга, а между крестами были натянуты ленты из алюминиевой фольги. Вся конструкция должна была отражать луч радиолокатора, который наводил пушки. Тот памятный день был похож на этот. Такое же томительное предчувствие, желание побыстрее избавиться от «хвоста». Стрелять по конусу собирались «партизаны» — призванные из запаса резервисты. Двое наводчиков: по углу (вертикальная наводка) и по месту (горизонтальная) восседали на металлических сиденьях спаренного крупнокалиберного зенитного пулемета на двух колесах, прозванного «велосипед». Вот самолет на курсе, вот треск пулемета, вот конус отрывается от перебитого пулей тросика и падает!

Вот бегут в степь оба пулеметчика-высокий, худой и маленький, толстый. Им показалось, что сбили самолет. Вот самолет, сбросив перебитый тросик, делает вираж с набором высоты. Вот хохочет артиллерийская братва.

Все это было свежо в памяти: внезапное «облегчение» самолета; крик стрелка «сбили»; экстренный сброс буксирного тросика и двухнедельное ожидание изготовления нового троса.

Ночью подвесили САБы и рано утром майор взял курс на полигон Балхаш. Встречая бомбер всходило солнце, под крыльями плыла безразмерная казахская степь, но радовать внеочередной вылет не мог из — за боевого, без всяких дураков, задания. Пилот не мог избавиться от чувства, что летит на «расстрел». Не любили летчики таскать мишени для зенитчиков, опасались превратиться в мишень сами. Такое бывало, и были сбитые. «Дружественный огонь», знаете ли. 18+. Вылеты засчитывались боевыми (солдатская молва).

Опытный штурман дал отмашку и машина улеглась на боевой курс. Открылись бомболюки. Нажата кнопка и бомба вывалилась на свет божий. Сработал вытяжной парашют, закрутился пропеллер- «ветрянка», ставящая бомбу на боевой взвод, сработала химия и- в небе зажглась «сверхновая». Звезда медленно опускалась на парашюте, наполняя пространство СВЕТОМ. Только не нужным оказался СВЕТ.

Полетели к нему с Земли снаряды, этот свет погасить.

И обиделись САБы в бомболюке за понапрасну сгорающую для людей свою товарку и затеяли «бузу». А как иначе объяснить мгновенное повышение температуры в бомбовом отсеке, каковое, без всяких градусников, ощутил экипаж.

Летчику ничего не оставалось как рвануть «Сидор» — рычаг общего сброса содержимого бомболюка (так этот тумблер называли летчики ВОВ) Избавившись от смертельной опасности пилот лег (в переносном смысле) на курс к родному аэродрому. 18+. Если бы на «двадцать восьмом» были «черные ящики» они записали бы широкий спектр эмоций, выраженных командирским и матерным языками (иногда они разнятся).