Лоран Гунель - День, когда я научился жить [litres]

– Да что ты несешь?

– Хорошая девочка . Тогда зачем ты пришла?

– Да просто принесла тебе бухгалтерский отчет за прошлый месяц.

– Вы что, сговорились все, что ли, опустить мне настроение ниже плинтуса?

Ассистентка пожала плечами и вышла.

Майкл открыл документ.

Общий оборот: плюс три процента.

Что еще за ерунда?

Он посмотрел страницы показателей Джонатана.

Средний клиентский оборот – минус девятнадцать процентов.

Оборот по отрасли – плюс семнадцать процентов.

Он набрал номер телефона.

– Джонатан, это я. Скажи, ты что, в последнее время заключил какой-то крупный контракт?

– Нет.

– У тебя вырос общий оборот, а клиентский оборот продолжает падать. В чем дело?

– Значит, вырос?

– Вырос.

– Я набрал новых клиентов, помельче. Наверное, оттуда и прирост.

– Они что, с неба свалились?

– Они приходят, потому что от кого-то услышали, – это они сами говорят. Видимо, меня многие рекомендуют.

Майкл отсоединился.

Три процента в месяц, и это за довольно короткий срок.

Он задумался, потом яростно забарабанил пальцами по столу.

Вот черт, надо было заставить Джонатана продать свою долю…

«Эйс!»

«Гейм, сет и матч» [20] Эйс – подача, которую невозможно взять. Гейм, сет и матч – короткое свидетельство того, что спортсмен выиграл сет. .

Остин закрыл глаза. Он вышел в финал.

Раздались громкие аплодисменты, лишенные, однако, радостного восторга. Очевидно, публика предпочла бы, чтобы выиграл красавчик из Испании.

«В любом случае когда через два дня я выиграю турнир, то войду в анналы. Хотят они этого или нет. И третировать меня уже не получится. Не будут любить, так станут уважать как героя. Против воли».

Он подошел к сетке, пожал руку противнику и арбитру и направился к раздевалкам.

Яркий солнечный свет сменился полумраком, а потом снова вспыхнул свет: на этот раз загорелись прожекторы, и Остина окружили журналисты.

Он коротко ответил журналистам и ушел в свою раздевалку, маленькую, безликую комнатку с белыми стенами, где стояли два кресла, диван и низкий столик, на котором стояла корзина с фруктами и бутылочки с водой. Несколько букетов от фанатов были расставлены на столе у стены.

– Браво! – сказал Уоррен. – Отдохни немного и освежись перед подведением итогов.

И вышел в соседнюю комнату.

Остин сел – все напряжение сразу спало, и вмиг навалилась усталость. Он выпил несколько глотков воды, промокнул лицо мягкой салфеткой с запахом лаванды и закрыл глаза.

Финал будет за ним – он это чувствовал. Он этого хотел, и он этого добьется.

Когда он снова открыл глаза, перед ним стоял какой-то краснолицый тип лет шестидесяти и что-то невнятно бормотал. Наверное, какой-нибудь помощник оператора, которого, вопреки запретам, оставили без присмотра, и он прорвался к раздевалке.

– Здравствуйте, – сказал незнакомец. – Я сомневался, стоит ли к вам заходить, но потом решил, что не смогу держать это в себе.

– Кто вы такой? – раздраженно спросил Остин.

Он не испытывал никакого желания выслушивать, что у этого типа на сердце.

– Я оператор… я уже много лет езжу вслед за вами…

У него был такой вид, словно его задело то, что Остин его не узнал. Как забавны порой бывают люди!

– Что вы хотите?

Тот старался скрыть смущение и переминался с ноги на ногу, как школьник, которого вызвал к себе директор.

– Так вот… это меня, конечно, не касается, но… я полагаю, что против вас затевается нечто серьезное.

Осин нахмурил брови:

– О чем это вы?

– Ваш тренер… думаю, он у вас за спиной готовит какую-то пакость.

– Что вы хотите этим сказать?

– Не уверен, не подкупил ли его спонсор Джека Уолша, чтобы он вставлял вам палки в колеса.

Остин несколько секунд внимательно его разглядывал. У парня был вид полного идиота, но идиота искреннего.

– То, что вы говорите, очень серьезно. А что, собственно, позволило вам утверждать такие вещи?

Тот отступил на шаг и покраснел еще больше.

– Я ничего не выдумываю… Я говорю о том, что видел своими глазами, только и всего. И говорю это только для вас – мне с этого никакого проку…

– Так что же вы видели?

– Недавно ваш тренер обедал вместе со спонсором Джека.

– Это не запрещено.

– Да, но это еще не все! Еще раньше я видел, как он грубо спровадил журналистку, которая хотела сказать вам что-то хорошее, вашу поклонницу…

Остин оцепенел.

– И еще, – продолжал парень, – однажды я видел, как он разговаривал с другим журналистом таким тоном, будто специально хотел настроить его против вас. Он работает не на вас, клянусь вам. Конечно, это не мое дело, но в том, что журналисты к вам цепляются, виноват он.

Остин прирос к месту. А что, если этот тип говорит правду?

– Ладно, сейчас все выясним. Уоррен!

Парень вытаращил круглые глаза и попятился назад, мотая головой и все больше краснея:

– Нет, но… не надо звать… это меня не касается, я…

– Уоррен!

Парень повернулся к двери:

– Оставайтесь на месте!

Он обернулся. Лицо его совсем побагровело и тряслось.

Уоррен вошел в комнату, и вид у него был смущенный.

«Черт возьми, – сказал себе Остин, увидев его. – А ведь парень говорит правду».

Прежде чем заговорить, он долго смотрел тренеру в глаза. Какая-то часть его самого старалась отсрочить момент, когда все могло рухнуть навсегда.

– Что ты можешь сказать в ответ этому господину?

Уоррен не пошевелился, и взгляд у него был жестким.

– Ничего, – ледяным тоном отрезал он, даже не посмотрев в сторону своего разоблачителя.

Остин не мог опомниться. В его таком упорядоченном, таком согласованном мире что-то сломалось, рухнуло. Что-то неуловимое и непостижимое.

Он не мог отвести глаз от своего тренера, а тот спокойно выдерживал его взгляд.

– Можете идти, – сказал он парню, и тот не заставил второй раз себя просить.

В комнате повисла тяжелая тишина.

– Может, ты мне все-таки что-нибудь объяснишь? – спустя мгновение, сказал Остин.

Уоррен спокойно покачал головой:

– Моя задача состоит в том, чтобы ты выиграл. А все остальное касается только меня.

Остин медленно кивнул, поморщился, а потом все-таки взорвался:

– Я только что узнал, что ты работаешь на Уолша, – и это не должно меня касаться?

– Я не работаю на Уолша. Его спонсор – мой старый приятель.

– А эти бредовые истории про журналистов, которые подрывают уважение ко мне?

– Единственная цель, которую ты мне поставил, – это твой выигрыш.

– Но… журналисты… Ты же знаешь, до какой степени болезненно я реагирую на их отношение…

– На этот случай ты мне указаний не давал.

– Это не основание, чтобы…

– Во всем, что я делаю, я руководствуюсь одной целью – твоей победой.