Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Девушка уже не обращала на меня внимания. Она не хотела причинять мне вреда, однако я начинал понимать причину ее агрессивности.

На шум сбежалась охрана, и я мог успокоить свои и без того расшатанные нервы. Кристен тут же вкололи снотворное, и она уже через мгновение без движений лежала на своей кровати, все так же подобая ребенку.

Когда я, немного успокоившись, вышел в коридор, то сразу же заметил взволнованного Грэма:

— Мистер Норвингтон, что — то случилось серьезное?

Я поджал губы, стараясь не выглядеть испуганным:

— Нет, Грэм, все в порядке. Обычный нападок больного человека. Такое часто бывает в первые дни нахождения их в больнице.

Грэм задумчиво кивнул и поспешил за мной в кабинет, расспрашивая, что конкретно произошло.

Но я не горел желанием рассказать своему помошнику все в подробностях, и просто отмахнулся рукой, ссылаясь, как всегда, на свои «важные» дела.

«Да, она определенно нуждается в лечении», — мысленно произнес я и закрылся в своем кабинете наедине с бумагами.

23 сентября 1982 года

На следующий день, возле больницы, я, как всегда, встретил своего верного помощника:

— Доброе утро, мистер Норвингтон! У меня для вас не совсем приятные новости, — Грэм прищурился, ожидая моего ответа. Я взглянул на него, не понимая, о чем именно он говорит, и мужчина тут же продолжил:

— Ваша пациентка, мисс Раян, всю ночь вела себя довольно шумно, — Грэм снова прищурился, словно вспоминал события прошлой ночи, — об этом сообщили дежурные, так что им пришлось надеть на нее смирительную рубашку и вколоть снотворного.

Услышав подобну новость, я тяжело вздохнул. Мне совсем не нравилось то, как вела себя Кристен. Более того, меня это раздражало.

«А ведь сначала все начиналось более чем удачно», — подумал я, — «еще день — два, и она бы заговорила со мной, и наконец, мне бы удалось узнать взгляд с ее стороны на то, что с ней произошло».

Я шмыгнул носом, прикусив нижнюю губу, и зашел в клинику, не отвечая Грэму. Но, мой помощник в этом и не нудался. Он будто прекрасно понимал, что сегодня я снова не в настроении. И поэтому не задавал бессмысленных вопросов, которые могли меня вывести из себя за долю секунды. Мужчина незаметно скрылся от моих глаз. Наверное, только он знал, когда я нуждаюсь в общении, а когда мне нужно побыть одному. Сомневаюсь, что я сам знаю себя настолько.

Поначалу я не хотел сегодня навещать Кристен, но после нескольких минут обдумываний, все же решил проведать ее. Меня заставила идти в сто пятнадцатую палату одна очень интересная мысль. Я сам для себя решил, что если и на этот день Кристен Раян не проговорит ни единого слова, мне придется больше не ходить к ней.

Но эта мысль тут же потеряла всякий смысл. Она показалась мне такой наивной! Она была сравнима с верой в предсказания и суеверия. А я все же не был человеком доверчивым. Наверное, в этом постаралась моя жизнь.

Но по истечении нескольких минут меня одолело дикое желание узнать, как себя чувствует девушка. Плачет ли она? Или снова в бешенстве? Мне нужны были факты, чтобы определить точный диагноз, чтобы не возникло, не дай Бог, глупой ошибки.

В палате было тихо, ни истерического смеха, ни жутких всхлипываний. Тогда я посмотрел в окошечко, что находилось в двери. Все стояло на своих местах. Кровать была аккуратно заправлена, что особенно меня удивило. Единственно, что было не так в этой палате — так это сырое пятно возле окна и разбившийся стакан, осколки которого лежали рядом с разлившимся молоком. Кристен нигде не было. Мое сердце от чего — то сильно заколотилось. «Где она может быть?», — пронеслось у меня в голове, я уверен, ей не удалось сбежать, а в комнату отдыха вряд ли бы ей разрешили пойти без моего ведома. Эти мысли тяжким грузом наваливались на мою голову, но, чтобы не мучить себя, я поспешил войти внутрь, чтобы самому все разузнать.

Я прошел в середину комнаты, так и не увидев Кристен, и встал лицом к окну, всматриваясь в пожелтевшую листву. В моей голове проносилось множество вопросов. Но они летели так быстро, что лишь единицы из них я смог запомнить. Хотя, это не имело никакого смысла, ведь ответов на них я не знал.

— Мистер Норвингтон? — я услышал знакомый голос, который говорил очень тихо, едва мне удалось его расслышать.

Я обернулся. Возле двери, в углу сидела Кристен. Она была похожа на бездомное животное, совсем исхудавшая, с жалостливыми глазами. Чуть мокрые волосы спускались на белую рубашку. Ее руки не могли двинуться. Тем жалостливее выглядела девушка. Она с горечью посмотрела на свои связанные руки, а потом на меня, давая понять, что она уже успокоилась и теперь обещает вести себя как подобает.

Я медленно поднял левый уголок губы, показывая недовольство в поведении Кристен, и она, словно от стыда, опустила глаза.

— Что случилось, мисс Раян? — серьезно спросил я, без капли добра в голосе. Я совсем не хотел выдавать себя за добродушного врача, коим не являлся. Надев маску противоположности, мне бы удалось сменить накаляющую обстановку, но не разрешить ее полностью.

Я заметил, как с удивительной быстротой задрожали сухие губы Кристен, а глаза постепенно наполнились слезами, которые вот — вот наровили выплеснуться наружу. Я не хотя подошел к девушке, присев рядом.

— Мистер Норвингтон, — снова повторила она и положила свое лицо ко мне на плечо. Я слегка смутился. Но не отдернулся. Бывало такое, что меня обнимали, называя своим «любимым» или же братом, но чтобы поплакаться мне в плечо — никогда.

Девушка глубоко вздохнула, пытаясь остановить нахлынувший поток слез. Но у нее это с трудом выходило, и она дала волю своим эмоциям. Может, если бы Кристен могла пошевелить руками, она тут же бы меня обняла, но это тогда для нее было закрыто. Поэтому девушка только утыкалась то лбом мне в плечо, то губами. Я даже начал замечать, как сквозь халат просачиваются горячие слезы девушки, щекотя мою кожу.

Я, молча, сидел рядом. Мои руки лежали на согнутых коленях, но постепенно мне становилось тяжело сидеть на коротчах, при этом держа голову девушки на себе. Но при всем при этом, я спокойно ждал, когда Кристен снова начнет говорить. Однако как только она успокаивалась, новая волна слез готовилась снова пробежаться по ее щекам.

— Мисс Раян, вы расскажите, наконец, что случилось? — громко спросил я, едва не переходя на крик. Мне уже порядком надоело сидеть здесь, хотя, возможно, с моей стороны это выглядело довольно грубо.

Кристен шмыгнула носом, казлось, в последний раз, и рукавом сорочки вытерла покрасневшие глаза. Затем девушка взглянула на меня:

— Я не сошла с ума, мистер Норвингтон, я… — девушка повернула голову в другую сторону, скрывая от меня лицо, — я не знаю, что со мной происходит, — выдохнула она и снова шмыгнула носом. Но я, по какой — то неизвестной причине, уже догадывался о таком ответе и недовольно закатил глаза. Наверное, все это потому, что таких ответов я слышал уже достаточно. Достаточно, чтобы они мне могли порядком надоесть.