Харуки Мураками - Возникновение замысла [litres с оптимизированной обложкой]

Может, он – злой дух, посланный адом? Объявился заранее, чтобы разведать, прежде чем в конце заберет Дона Жуана в ад? Но он не похож ни на злого духа, ни на дьявола. У злых духов не бывает таких странно сверкающих глаз. Дьявол не станет выглядывать из-под земли, украдкой приподняв квадратную крышку люка. Этот персонаж, наоборот, похож на вмешательство плута. Я решил называть его «Длинноголовым».

Последующие несколько недель я рассматривал эту картину. Стоило мне к ней подойти, и рисовать свою настроения уже не возникало. Нормально поесть – и то не хотелось. Открыв дверцу холодильника, я доставал попавшийся на глаза овощ, намазывал его майонезом и грыз – или же открывал припасенные консервы и разогревал что-нибудь на сковороде. Но это в лучшем случае. А вообще просто садился в мастерской на пол и, слушая по кругу пластинки «Дона Жуана», ненасытно всматривался в «Убийство Командора». Когда смеркалось, пил перед картиной вино.

Прекрасная работа, думал я. Однако, насколько мне было известно, она не входила ни в один альбом репродукций Томохико Амады. Иными словами, о существовании этой картины ничего не известно. Ведь если бы о ней знали, картина, несомненно, пополнила бы коллекцию его избранных работ. Если когда-нибудь устраивать его ретроспективу, ее можно смело поместить на плакат. И это не просто прекрасно написанная картина – она явно переполнена необычной силой. Это факт, который не может ускользнуть от взглядов хоть немного понимающих в искусстве людей. В этой силе был некий намек, взывающий к глубинным чувствам зрителей и увлекающий силу их воображения в какое-то иное место.

И я совершенно не мог оторвать глаз от Длинноголового – от этого бородача у левого края картины. Еще бы – мне казалось, будто он, открыв крышку, завлекает лично меня в подземный мир. Не кого-то другого, а как раз меня . По правде говоря, мне стало нестерпимо интересно узнать, каков тот мир под крышкой. Откуда Длинноголовый все же явился? Что там делает? Эта крышка вскоре закроется? Или же останется открытой?

Созерцая картину, я раз за разом слушал все ту же сцену: после увертюры – действие первое, картина первая. И постепенно запомнил слова арий наизусть.

ДОННА АННА:

Из агентства позвонили, когда лето было на исходе. Мне давно никто не звонил. Днем все еще припекало по-летнему, но с закатом воздух в горах становился прохладным. Постепенно затихал стрекот надоедливых цикад, вместо него запевал сводный хор других насекомых. Раньше-то я жил в городе, а теперь меня окружала природа, и сменяющиеся времена года без стеснения господствовали весь положенный им срок.

Прежде всего мы вкратце обменялись новостями. Можно сказать, что обменялись, хотя мне говорить особо было не о чем.

– Кстати, как ваше творчество? Дела идут?

– Потихоньку, – ответил я, нагло соврав. Пошел пятый месяц, как я жил в том доме, а холст так и оставался нетронутым.

– Это хорошо, – сказал он. – Как-нибудь покажете? Может, и я чем-то смогу помочь.

– Спасибо. Как-нибудь.

Затем он перешел к главному.

– А я беспокою вас с одной просьбой. Нет ли у вас желания попробовать написать портрет хотя бы еще один раз?

– Я же вам вроде говорил, что портретами больше не занимаюсь?

– Да, ваши слова я помню. Но за эту работу обещали баснословные деньги.

– Баснословные?

– На редкость очень большие.

– На редкость – это сколько?

Он назвал сумму, и я от удивления чуть было не присвистнул. Но, разумеется, сдержался.

– А что, в мире никто другой с этим заказом не справится? – спокойным тоном спросил я.

– Ну почему? Несколько умелых есть.

– Ну вот к ним и обращайтесь. За такую сумму согласится любой.

– Клиент хочет заказать именно у вас . Это его условие – чтоб рисовали именно вы. Другие его не устраивают.

Я переложил трубку из правой руки в левую и почесал освободившейся рукой за ухом.

Агент продолжил:

– Он сказал, что видел несколько ваших работ, и они ему очень понравились. И что сложно требовать от других наполнить картину такой жизненной силой, как это удается вам.

– Погодите, ничего не понимаю. Вообще это возможно, чтобы простой человек увидел несколько картин из тех, что я написал до сих пор? Или что – я устраиваю ежегодные персональные выставки?

– Подробностей я не знаю, – растерянно ответил агент. – Я только передаю вам слово в слово все, что сказал мне клиент. Я его, конечно же, предупредил, что вы больше не пишете портреты. И не меняете своих решений. Так и сказал: «Вы можете попросить, но из этого ничего не выйдет». Однако он не отступал. Вот так и всплыла конкретная сумма.

Я задумался над предложением, не отрывая трубку от уха. Гонорар, признаться, заманчивый. Уже только одно, что кто-то готов выложить немалую сумму за мою картину – пусть даже коммерческую, выполненную машинально, – тешило мое самолюбие. Однако я поклялся впредь никогда не писать портреты на заказ. Раз уже меня бросила жена, я был полон желания начать все сызнова. И даже круглая сумма денег не могла так просто заставить меня отказаться от собственного решения.

– Интересно, с чего это клиент такой щедрый? – задал я наводящий вопрос.

– Видать, даже несмотря на кризис, непременно есть люди, которым некуда потратить деньги. Может, заработал на продаже акций в интернете? Или основал компанию информационных технологий? Таких теперь немало. И сумму на создание портрета могут списать как накладные расходы компании.

– Списать как накладные расходы?

– В бухгалтерском отчете портрет можно провести не как предмет искусства, а как рабочий инвентарь.

– От этих слов прямо теплеет на душе, – сказал я.

Будь он биржевой маклер или компьютерщик, пусть у него денег куры не клюют, пусть он может списать их с баланса, я представить себе не мог, что он захочет получить портрет, чтобы повесить его на стену кабинета как рабочий инвентарь . Большинство из таких преуспевших – молодые люди, которые гордятся тем, что работают в застиранных джинсах и сникерсах «Nike» , изношенной майке под пиджаком из «Banana Republic» и пьют из бумажных стаканчиков кофе «Starbucks» . Громоздкие портреты маслом никак не вписываются в их стиль жизни. Хотя мир полон людей самых разных натур. Под одну гребенку всех не причешешь. Не исключено, что кто-то из них захочет портрет с бумажным стаканом из «Старбакса» (или вроде того) в руке. Причем, чтобы кофейные бобы – разумеется, непременно из «Справедливой торговли».