Аарон Хартцлер - Не нужно молчать [litres]

Во всем виновата бабушка Джона Дуна. Если бы за несколько дней до Рождества эта достойная дама не решила впервые в жизни попробовать суши в ресторанном дворике местного торгового центра, она бы не загремела в больницу на две последние недели декабря. Если бы она не загремела в больницу, Марджи Дун не отложила бы семейный поход на лыжах до весенних каникул, чтобы сорваться в Гранд-Айленд и там ухаживать за матерью. Если бы Дуны отправились в лыжный поход на Рождество, Джон поехал бы с ними, а не остался в марте дома из боязни пропустить финальные тренировки перед турниром штата по баскетболу. Если бы в распоряжении Джона не оказался целый пустой дом, ему бы ни за что не разрешили закатить вечеринку, которая обзавелась в твиттере собственным хештегом. А если бы не эта вечеринка, я бы не потеряла счет выпитому после третьего шота текилы и не лежала бы теперь с таким чувством, будто мне в висок ввинчивают дрель.

Я разрывалась между страхом умереть – и страхом не умереть, потому что это означало бы, что боль будет длиться вечно. В голове промелькнули несколько фрагментов прошлой ночи – не видео, скорее анимированные гифки. Охотнее всего вспоминались не слова, а ощущения. Что‐то про Бена. Одна его рука придерживает меня за талию, не давая упасть. Другая ныряет в карман моих шорт и выуживает оттуда ключи от пикапа. Я чувствую на своей шее его дыхание – он говорит, что не позволит мне сесть за руль в таком состоянии. Я знаю, что мы стоим на мостовой, но никак не могу вспомнить свой ответ. Наверное, «спасибо»? Его щека так близко. Прохладный ветер. Мурашки по коже. Широкая ухмылка.

– Без проблем, – шепчет он. – Для чего еще нужны друзья?

Как я ни напрягала память, перед глазами вставала только одна картинка: Бен наклоняется ко мне. Так близко, что наши лбы соприкасаются. Ближе, чем когда‐либо раньше. На этот раз все было по‐другому. Это было больше… Больше, чем благородство. Больше, чем детские игры в футбол. Больше, чем просто дружба. Осознание этого факта врезалось мне в мозг, пробившись через алкогольные пары. Я снова прокрутила в голове сцену на мостовой. Теперь я вспомнила, как близко были его губы…

Прежде чем я икнула. Первый спазм настиг меня ровно в тот момент, когда наши лбы соприкоснулись. Любая другая девчонка в любом другом городе на любой другой мостовой с любым другим парнем… Я хочу сказать – нет, серьезно? Когда между вашими лицами осталась какая‐то пара сантиметров? Когда все, что от тебя требуется, – это податься вперед и закрыть глаза? Как можно испортить такой момент?! Спросите об этом Кейт Уэстон.

Что она делает, оказавшись в мгновении от поцелуя с практически трезвым парнем, одним прекрасным вечером в городке Корал-Сэндз, штат Айова (то есть почти в центре вселенной)? Разумеется, принимается икать. К гадалке не ходи. Бен рассмеялся и отстранился, унося с собой мои ключи. Черт. Тачка. Бен отвез меня на своей машине или моей? Я мгновенно похолодела от ужаса, а во рту снова появился привкус желчи. Если я бросила пикап в городе, можно не бояться, что меня прикончит похмелье. С этой задачей прекрасно справится и папа.

На прикроватной тумбочке снова зачирикал телефон. Десять минут назад этот петух уже пытался кукарекать у меня над ухом, но я не поддалась. От вибрации мобильного слегка сотрясались окаменелости – три крохотных ископаемых скелета, которые мы с Беном отрыли во время геологической практики прошлой осенью. Кто бы знал, что копание в грязи так сближает? Я с закрытыми глазами нашарила телефон, попутно скинув на ковер кусок коралла, – и наконец покосилась на экран. Семь сообщений от Рэйчел Хендерлинг. К последнему была прикреплена моя фотка. Не лучшая в жизни, скажем прямо. Кажется, меня покусали зомби. Не знаю, чем еще объяснить, что на снимке я жую прядь собственных волос и обнимаю Стейси Сталлард с таким видом, будто мы лучшие подруги.

В руках у нас обеих пустые стопки, а у меня между губами – там, где полагается быть зубам – торчит странная зеленая полоска. Хочется надеяться, что это лайм. У Стейси совершенно дикий взгляд, щеки пылают, но на лице застыла широкая улыбка. Если бы не воспоминания о бутылке «Кабо Вабо», которую мы приговорили на кухне Дунов, можно было бы предположить, что она минуту назад покорила горную вершину и теперь стоит пьяная от гордости и морозного ветра. А я – просто пьяная.

Телефон снова чирикнул. Восьмое сообщение от Рэйчел.

Обнови фотку в фейсбуке?

УДАЛИ ЭТО НЕМЕДЛЕННО.

Ну, не знаю. Ты тут такая крутая.

#НЕМЕДЛЕННО.

ЛОЛ. ОМГ. Ок-ок. #УДАЛИЛА

Черт. Что это было?

Не успела я отправить последнее сообщение, как телефон зазвонил.

– Доброе утро, красотка! – Голос Рэйчел лучился такой бодростью, что я поморщилась.

– Какого черта ты вскочила так рано? – прохрипела я.

– Ну знаешь, детки из воскресной школы сами себе не проведут урок.

– И чему ты собираешься их учить? Как делать «маргариту»?

Рэйчел захихикала:

– Ты первая переключилась на шоты.

– Да я бы на них вообще не взглянула, если бы твоя «маргарита» меня не вырубила. Как тебя пускают на порог церкви?

– Да брось. Даже Иисус обращал воду в вино. Если бы я нашла парня с такими талантами, ни за что бы его не отпустила.

Парня. Отпустила. Моя тачка. Я выпрыгнула из кровати, притормозив лишь на мгновение, чтобы переждать новый приступ дурноты.

– Боже, вот дерьмо.

Рэйчел тут же принялась меня пилить, чтобы я не смела обижать ее любимого Бога. Я привычно огрызнулась, что это ее Бог, а не мой. Впрочем, сейчас мне и правда не помешала бы поддержка всех возможных божеств.

Я вывалилась в коридор и рванула мимо нашей семейной Стены почета к комнате Уилла. Из фоторамки на меня покосилась моя маленькая версия времен пятого класса: подтяжки, щитки на голени и резиновые спортивные очки, из‐под которых торчат во все стороны выбившиеся из косы пряди. За следующие несколько лет мою внешность подкорректировали контактные линзы и плойка, но по утрам я до сих пор удивляюсь, когда не нахожу в зеркале это стихийное бедствие.

Постель Уилла пустовала, и я отважно ринулась на штурм горного хребта из кроссовок и баскетбольных свитеров. Окно этой комнаты выходило на подъездную дорожку, и когда я наконец отдернула шторы, моему взгляду открылся прекрасный вид на улицу – и пикап, припаркованный у тротуара.

– Да-а! – выдохнула я в телефонную трубку, торжествующе вскинув кулак. Это оказалось плохой идеей: лоб тут же прострелило болью, а желудок откликнулся новым тошнотворным спазмом.

– Что? – озадачилась Рэйчел.

Я сделала глубокий вдох и ухватилась за стул Уилла, пытаясь усмирить бунт в животе.

– Я не помню, как попала домой. Бен отвез меня на моей тачке?