Кэтрин Хайд - Ветряные мельницы надежды

Я молчал. Долго. Просто не мог найти слов — столько меня всего переполняло. Незнакомая женщина так много делала для меня… Хотя почему — незнакомая? Она моя родная бабушка как-никак. Вот ведь странно: такой близкий человек — и почти незнакомый. А у меня их два. Два родных незнакомых человека.

— Спасибо тебе большое, — сказал я наконец. — Я все верну. Обязательно.

— Глупости. Слышать не хочу. Главное — сообщи о приезде. Как только узнаешь рейс.

— Да. Конечно. Спасибо.

— Мы ждем не дождемся, когда тебя увидим, дорогой. Всю неделю мама работает, но в первую же пятницу вечером будет здесь.

— Бабушка Энни… — И снова эти слова застряли у меня в горле. Смогу ли я их вообще когда-нибудь произнести? И зачем вообще рот открывал?

— Да, дорогой?

— Нет, ничего. Поговорим, когда встретимся.

После разговора с бабушкой я включил компьютер Делайлы, чтобы посмотреть в Интернете цены. Пятисот долларов хватало на два автобусных билета от Нью-Йорка до Бакерсфилда и еще целых сто долларов оставалось на еду в дороге. Здорово! У нас все получится! Главное теперь — чтобы Мария пришла, как обещала.

Когда я вернулась, у Стеллы уже везде был выключен свет. Из спальни доносился храп Виктора.

Я решила сначала написать записки, а уж потом забрать Натали.

Записку для Стеллы я написала быстро. Там все было просто. Ну, в первой части, по крайней мере.

Я сообщила, что решилась попытать счастья с Тони и мы вместе уезжаем в Калифорнию, в пустыню под названием Мохаве. Надеюсь, добавила я, что городок там красивее, чем название.

Объяснила, что исчезаю без предупреждения, посреди ночи, потому что уже завтра Карл может выйти из тюрьмы, и тогда ничего не получится.

Еще я предупредила, что могу и вернуться утром — если Тони передумает насчет меня, когда познакомится с Натали .

По-моему, это я удачно выкрутилась. Иначе пришлось бы написать «если Тони передумает, когда узнает о существовании Натали ».

С этой половиной записки я справилась. Куда сложнее было дальше, в той части, что касалась Си Джея.

Кое-какие мысли у меня были, но на бумаге они выглядели неуклюже и неправильно. А мне еще предстояло сложить вещи, собрать Натали. И совсем не хотелось заставлять Тони слишком долго ждать.

Я решила пока отложить записку для Стеллы и написать Си Джею. Вот, видите? Я же говорила, что собственные мозги со мной шутки шутят. Написать сначала Си Джею! Как будто это легче. Если вторую половину письма Стелле мне было написать непросто, то Си Джею… просто невозможно.

Я таращилась на чистый лист, кажется, минут пять, а потом глянула на часы — силы небесные! Осталось всего сорок минут на все про все: вещи собрать, Натали поднять и одеть и дойти до станции с рюкзаком, который я, скорее всего, и поднять-то не смогу.

Короче, от письма Си Джею пришлось отказаться.

А записку для Стеллы я все-таки закончила:

Когда мы доберемся до Мохаве, я сообщу тебе адрес и пришлю письмо для Си Джея, чтобы ты здесь его отправила. Из Калифорнии отправлять нельзя — чтобы Карл не знал даже штат, где меня искать. Я собиралась написать Си Джею сейчас, но не выходит. Надо немножко подумать, как и что ему сказать.

Пожалуйста, не обижайся и не думай обо мне плохо. Ты сама знаешь, что меня загнали в угол. Вот я и пытаюсь выбраться, как могу.

Спасибо тебе. Ты так мне помогла.

Люблю, целую, Мария.

Р. S. Может, я не сразу сообщу свой адрес. Может, даже через полгода. Тогда, если Карл спросит, тебе не придется врать, что ты не знаешь.

И еще Р. S.: Я постараюсь вернуть тебе рюкзак или деньги за него. Не скажу точно когда, но обещаю вернуть.

Ой, и еще Р. S.: Я кое-что возьму без разрешения, но тоже верну или пришлю деньги. Имею в виду твою кассету с «Волшебником страны Оз». Мне кажется, у Натали должно остаться хоть что-то знакомое и любимое. Если бы ты была чужим человеком, это было бы наглостью с моей стороны. Но мы ведь семья.

Люблю, целую, Мария.

Я потратила лишних минут десять — которых у меня не было — на поиски «Волшебника» среди сотен, нет, думаю, тысяч кассет-близнецов. Ума не приложу, как Стелла вмиг выуживает то, что нужно, из такого необъятного моря. У меня бы руки опустились, если бы это не было так важно для Натали.

Когда я нашла «Волшебника», я уже здорово опаздывала и здорово выбилась из сил.

Я боялась, что разбужу Стеллу, вынимая Натали из ее постели. Сестра действительно заворочалась во сне, но если ее храп Виктора не будил, то едва слышный писк Натали она и подавно не услышала.

Рюкзак мне пришлось за лямки волочить вниз по лестнице. Сдергивая со ступеньки на ступеньку. Полусонная Натали привалилась головенкой к моему плечу, и меня буквально рвало на части от боли. Само собой, я прижимала Натали к здоровому боку, но все равно было очень больно.

А худшее ждало впереди: когда я добралась до вестибюля, рюкзак пришлось поднять и забросить за спину с той стороны, где были сломаны ребра. Ахнув от боли, я уронила рюкзак. Я бы с удовольствием взвыла, но я такая: больше молчу, когда больно.

— Хммммм? — спросила Натали. Во всяком случае, прозвучало как вопрос.

— Все хорошо, солнышко. Спи, спи.

Я поволокла рюкзак за лямки по полу вестибюля, к входной двери. Здесь-то линолеум, а вот на улице такой номер не пройдет, думала я. Если я потащу эту штуковину до самой станции, то протру насквозь и усею тротуар нашими вещами.

И Тони уже заждался, а с такой скоростью я к нему и под утро не доберусь.

Что я там сказала Тони? Что как-нибудь дотащу рюкзак? Дескать, придется, потому как выбора нет? Чушь какая. И это на меня похоже. Вечно пытаюсь откусить кусок, который не способна проглотить. Вроде я супермен какой. Вроде моя сила воли может творить чудеса.

Я протащила рюкзак в дверь, выволокла на крыльцо. И увидела двух нищенок, спящих в обнимку на тротуаре под забором. Делорес я знала, а вторую видела впервые.

В своем квартале я всегда здороваюсь с бездомными, но и только. Я не разговариваю с ними, не называю себя и не спрашиваю их имен. Потому что если бы кто-нибудь из них окликнул меня в присутствии Карла… о-о, даже подумать страшно.

Зато в квартале Стеллы я всех бездомных знаю по именам. Кроме разве что нынешней подруги Делорес, — наверное, она здесь новенькая.

— Делорес! — позвала я громким шепотом.

Она вскинула голову:

— Хо, Мария! Ты чего тут делашь, среди ночи-то?

— Ты мне не поможешь, Делорес?

— Запросто, детка. Для тебя — все что угодно.

Я иногда даю монетку-другую Делорес, Сэму, Микки, Луису и прочим ребятам. Для них двадцать пять центов — невелика щедрость, но они знают, что и я в деньгах не купаюсь. Значит, даю от души. А эти люди всегда ценят доброе отношение.