Бэлла Темукуева - Розы для Маринки

Утром перед поездкой Марина надела на себя золотую цепочку, доставшуюся ей в наследство от бабушки. До этого она ни разу ее не надевала, потому что считала старомодной.

— Она же тебе никогда не нравилась. Почему ты решила надеть ее именно сегодня, еще и на природу? — спросила мама.

Маринка, которая с каждым днем становилась все немногословнее и загадочнее, коротко ответила:

— Хочу сделать приятно.

— Кому? Артему?

— Нет. Не ему, — ответила она и вышла.

Мать осталась обескураженной. В ее сердце уже давно мелькало странное предчувствие. Она хотела было догнать ее после долгих раздумий, но не успела. Маринка уже была в пути.

— Марина… — едва проговорила она, — И что-то в ее материнской груди под названием «сердце» ей подсказало, что она видит дочь в последний раз.

Обо всех этих странных то ли предзнаменованьях, то ли совпадениях долго говорили во всем поселке после ее трагической гибели. Казалось, ее оплакивал всякий — даже те, кто не знал.

— И ладно, — молвили жители, — если бы они были плохими людьми. А им за что?.. Единственную дочь… Господи спаси нас всех и сохрани от подобного горя. Пусть только дети всегда хоронят родителей.

Но странности, связанные с Маринкой не прекратились и после ее смерти. То она к подружкам являлась во сне, осуждала их за деяния, о которых в жизни она не знала. То к родственникам, которые накинулись разбирать ее гардероб с дорогими вещами. Говорила, что хотела, чтобы их раздали неимущим людям. Снилась родителям. Рассказывала, как она стала ангелом и теперь летает с остальными ангелами.

— Ты слишком хорошая, чтобы жить на земле, — сказали они мне и забрали на небеса, — сказала она однажды матери в ее лихорадочном сне.

И каждое утро отец и мать бедной Маринки встречали, обливаясь горькими слезами.

Спустя год со дня смерти Маринки, отец сделал ей свой последний «подарок»: огромный — чуть более полутора метра, как сама Маринка, памятник из дорогостоящего камня, сложной ручной работы, которая велась три месяца. Этот необыкновенной красоты памятник, который был привезен из-за границы, наверное, стоил тех трех миллионов рублей, что за него отдали. Фотография Маринки во весь рост красовалась во всю его высоту. Снизу, как полагается, были выгравированы ее инициалы и две даты. А сзади памятника была выгравирована надпись: «Спи блаженным сном, Кнопочка моя». И действительно, ограда могилы Маринки напоминала чем-то колыбель.

Слухи о необычайном памятнике облетели весь поселок. Некоторые (преимущественно религиозные ханжи), осуждали отца Маринки за такое «не богоугодное» дело; другие в иной раз находили повод сходить на кладбище и самим тщательно осмотреть особенность памятника; третьи, вероятно знатоки, утверждали, что отца Маринки жестоко обманули, что точно такой же памятник можно было изготовить в три раза дешевле… Но что бы ни говорили, памятник действительно был впечатляющий.

Но все самое странное в жизни родителей Маринки началось уже после установки памятника. У многих эти слухи до сих пор вызывают дрожь по всему телу. И об этих странных вещах родители Маринки, конечно, отказывались рассказывать кому-либо кроме родственников. Но, тем не менее, каким-то образом, слухи быстро распространились. О них мне, как и прочим посторонним людям, довелось услышать гораздо позже и совершенно случайно.

Несколько дней спустя после установки памятника Маринка часто начала сниться отцу задыхающейся. Когда он пытался выяснить у нее, в чем дело, она куда-то уплывала. Об этих снах он рассказал только жене, когда уже не мог сам разобраться в причине повторяющихся снов.

— Я не знаю, что это могло бы значить. Мне Маринка всегда снится улыбающейся, — пожимала она плечами и обыкновенно начинала плакать, каждый раз, когда речь шла о ней. — Ей там хорошо, а каково нам!

— Мы сходим с ума. Это всего лишь сны.

— Нет! — внезапно и громко крикнула она. — Не смей так говорить! Маринка жива, и она сейчас на небесах… Она общается с нами, она возле нас. Ты не понимаешь?! — и тут она окончательно разрыдалась.

Спустя минуту, она успокоилась.

— Прости, что повысила голос. Понимаешь, просто я не хочу верить в то, что все закончилось. Я хочу верить, что она жива, вот только находится в другом месте, в другом мире.

И тут они оба обнялись, как никогда… Удивительно, с какой силой горе объединяет двух людей, потерявших одного, общего ребенка. И тогда быт, некогда охладивший чувства, начинает приобретать такой никчемный смысл. Эти два несчастных человека всегда любили друг друга несмотря не на что, а теперь, глядя на них, казалось, что они любят друг друга еще сильнее.

Однажды ночью мама Маринки проснулась в холодном поту с таким громким криком, что разбудила мужа.

— Памятник… — твердила она как в бреду.

— Что? — пробормотал он полусонным голосом.

— Маринка… Ее памятник… Он…

— Да что с памятником? — резко вскочил он. — Маринка снилась?

— Она сказала, что не хочет тебя сердить. Поэтому приснилась мне, — сказала она.

— Кто-то напал на памятник? Вандалы?.. Ну, что? Если так, я прямо сейчас же туда поеду! — возбудился он.

— Нет. Этот памятник… Он ей… Он ей не нравится! — выдавила она из себя.

— Почему?.. — немного заикаясь, спросил отец Маринки, — умоляю, расскажи, что Маринка хотела?

— Она хочет, чтобы его убрали, — сказала она, с трудом глотнув пересохшим горлом слюну.

— Да почему, господи?! Что не так?

— Он на нее давит и душит. Она сказала, что он слишком тяжелый.

— Но как же так? — расстроился он. — Я хотел как лучше для нее. Она же всегда любила быть в центре внимания.

— Она очень боялась тебя рассердить и просила меня, чтобы я тебе это передала.

— Это просто невероятно! Это просто сумасшествие! — резко переменил он тон.

— Если она просит, надо это сделать.

— Нет! Об этом не может быть и речи. Я слишком дорого… — тут он внезапно оборвал предложение. — Послушай, душа моя, Марина очень нас любит, и она всегда будет рядом с нами. Но мы слишком часто думаем о ней, понимаешь? Мы слишком предались фантазиям и уже не отличаем реальность от вымысла. Прошу тебя, только не плачь. Я сам начну плакать… Так просто нельзя. Мы оба сойдем с ума, если будем так дальше себя вести. Нам нужно посвятить себя чему-нибудь еще. Нам обоим нет и сорока пяти. Надо жить дальше… Только не плачь, прошу.

После этой ночи, они изо всех сил старались не думать о случившемся. Чтобы как-то отвлечься, они решили посвятить себя другим вещам. Начали было ходить в детский дом. Нет, они, конечно, не думали усыновлять ребенка. Они хотели дать этим несчастным детям хоть капельку, но все же любовь. Это помогало им жить дальше. Маринка же оставалась для них любовью всей жизни, но не ее средоточием.