Лили Кинг - Эйфория

Едва я подумал, что хватит уже шпионить и надо бы пойти в деревню поискать их, как малыш, сидевший в углу, шевельнулся, и я увидел ее. Она сидела скрестив ноги, на коленях у нее устроилась девчушка, а другая гладила ее волосы. Нелл показывала карточку женщине, сидящей перед ней. Женщина, сын которой истово пытался высосать хоть что-нибудь из груди, на вид абсолютно пустой, что-то сказала, и обе рассмеялись. Нелл черкнула в блокноте несколько слов и продемонстрировала следующую карточку. У там была забавная манера выдвигать вперед подбородок, и Нелл усвоила эту манеру. Они с женщиной закончили перебирать стопку карточек, и место информанта занял мужчина. Когда Нелл встала взять что-то со стола, я увидел, что она переняла их скользящую походку.

Первым меня заметил тот самый малыш, что прежде открыл мне обзор. Он вскрикнул, и Нелл подняла голову.

Жестом успокоив своих гостей, она подошла к двери.

– Это вы, – сказала она, словно и не рассчитывала встретиться вновь. Я надеялся на чуть более теплый прием. На ней были очки Мартина.

– Вы работаете.

– Я всегда работаю.

– Ваш багаж доставили. И вам построили дом, – глупо пролепетал я.

Она была такая маленькая, совсем как женщина там, а я фонарным столбом нависал над ней. Крошка, ерошившая ей волосы, превратила прическу в воздушный взбитый ком. Запястья ее были все такими же чересчур тонкими, но выглядела она отдохнувшей, и лицо обрело нормальный цвет. Я совершенно ошалел от ее присутствия рядом, в реальности чувство оказалось гораздо сильнее, чем в воспоминаниях. Обычно у меня с женщинами бывало ровно наоборот. Теперь я понимал, насколько отчаянно семь недель назад пытался не замечать, как она хороша. Я не запомнил ее губ и чуть выступающую припухлость по центру нижней. На ней была блузка, которой я не видел раньше, голубая в белый горошек. На этом фоне ее серые глаза светились. В очках моего брата она почему-то казалась совсем родной, моей. Но сейчас была серьезной, очень значительной, солидной. И здоровье покрепче, и эта ее работа. Она словно не знала, что ей со мной делать.

– Не хотел пропустить момент эйфории. И успел, верно? Вы сказали, это случается к концу второго месяца.

Она с трудом сдержала улыбку.

– Не опоздали. – Оглянулась на мужчину, которому показывала карточки. – Мы уже отчаялись вас увидеть.

– Я… – Все лица обернулись к нам и нашей странной беседе. Текет говорил, что наш язык звучит для него как треск ореховой скорлупы. – Я не хотел путаться под ногами. – За стеклами очков Мартина ее глаза выглядели забавно круглыми. – Напомните, как правильно поздороваться.

– Приветствие и прощание звучат одинаково – байа бан . И повторяете столько раз, сколько сможете.

Она обернулась к своим гостям и, указывая на меня, произнесла несколько фраз стремительным стаккато, бегло, но не соблюдая присущего языку ритма, что меня удивило. Обошла комнату, называя мне имя каждого, и я говорил байа бан , и человек отвечал мне байа бан , и я опять говорил байа бан , а Нелл прерывала моего собеседника и переходила к следующему. Представив всех собравшихся, она окликнула кого-то из-за ширмы, за которой, я думал, скрывалась кухня, оттуда вышли два мальчика, один совершенно голый, маленький, коренастый, с показной улыбкой, второй более смущенный, высокий, в длинных шортах, явно слуга Фена, туго подпоясанный веревкой, с торчащими тазовыми костями. И с ними я обменялся приветствиями. Детвора хихикала над нарядом высокого, Бани, и он поспешно ретировался за ширму, но Нелл позвала его обратно.

– Чем вы сейчас занимаетесь, для чего эти карточки? – поинтересовался я.

– Просто чернильные пятна.

– Просто пятна?

Мое невежество ее позабавило.

Нелл поманила меня, и я пошел следом, пробираясь между вытянутыми ногами и кучами мебели в большую комнату. Ближний к нам стол завален бумагой, листами копирки, блокнотами и папками. Рядом с пишущей машинкой несколько раскрытых книг с подчеркнутыми фразами и пометками, в сгибе одной из них закладкой лежал карандаш. Второй стол пуст, пишущая машинка в чехле, и стула рядом нет. Мне захотелось сесть за захламленный стол, просмотреть заметки и подчеркивания, полистать блокноты и почитать исписанные листы в папках. Просто чудо увидеть человека, занимающегося той же работой, что и я, оказаться в гуще процесса. Взгляд на ее стол вызывал куда более отчетливое стремление добраться до сути, чем вид моего собственного. Вспомнилось, как в Ненгаи она ринулась прямиком в мой кабинет, с каким уважением, почти благоговейно хотела помочь мне разобраться с загадкой листьев манго.

Сообразив, что растрепанные волосы пропитываются душными и влажными испарениями человеческих тел, она поспешно заплела их в косу, стремительным движением затянула резинкой. И стал виден тонкий длинный стебелек ее шеи. Она вручила мне верхнюю карточку из стопки. Это оказалось именно оно, чернильное пятно – абстрактное, симметричное относительно центра, отпечатанное типографским способом, без сгиба посередине.

– Не понимаю.

– Это осталось у Фена с тех времен, когда он изучал психологию. – Теперь она улыбалась моему недоумению. – Сядьте.

Я уселся прямо на пол, а она рядом со мной, показала на большую черную кляксу:

– Что это, по-вашему, такое?

Я прикинул, что ответ “ничего” не добавит мне баллов, поэтому сказал:

– Две лисицы дерутся над могилой?

Не говоря ни слова, она достала следующую картинку.

– Слоны в больших ботинках?

Следующая.

– А разве не предполагается, что вам не следует смеяться над пациентом?

– Никаких насмешек. – Она поджала губы и помахала передо мной очередной карточкой.

– Колибри?

Нелл отложила стопку.

– Святые угодники. Можно вытащить парня из биологии, но решительно невозможно вытащить биологию из парня.

– Это окончательный диагноз, герр Стоун?

– Это мои наблюдения. Анализ настораживает несколько больше. Крайне тревожный. Слоны в больших ботинках? – Она громко и весело расхохоталась. И я следом, мне стало удивительно легко. Будто взмыл к потолку.

– Но какой от этого прок? – все же удивился я.

– Полагаю, все что угодно может пролить свет на дух культуры.

Дух культуры . Я согласно кивнул, но все равно не до конца понял, какой смысл она вкладывает в это определение. Я хотел бы сидеть с ней наедине с чашкой чая и обсуждать эти проблемы, но за москитной сеткой ее ждала работа, и я не намерен был нарушать ее утренний ритм еще больше.

– Могу я посмотреть, как вы работаете с ними?

– Бани готовит еду. Вы, должно быть, проголодались. Сейчас я проведу еще пару интервью, а потом мы пойдем позовем Фена. Он будет рад наконец нормально пообедать.