Марина Фокина - Сказки для взрослых девочек

Принцесса ушла в ночь. Еще более задумчивая и сосредоточенная, чем явилась в гости. А рядом с Феей материализовался Ведьмак.

— Любовь, говоришь?.. А вот у нас с тобой, дорогая, что?.. Если мы какое столетие вместе, а вот замуж ты за меня так и не вышла?

Фея усмехнулась:

— У нас точно любовь. Но наша сказка — вот такая. Без брака. Так тоже бывает. Главное, что нам хорошо…

Ведьмак усмехнулся:

— Ну да. Или это тебе хорошо. А мне хорошо просто от того, что хорошо тебе…

Фея задумчиво посмотрела:

— Так это же и есть формула любви… Ну, точнее, одна из формул. Так что — у нас точно любовь. Проверенная веками, к тому же. Не сомневайся…

Вдруг в ночи раздался громкий металлический лязг. Ведьмак от неожиданности подпрыгнул. Потом еще один лязг. Потом скрежет. Фея нахмурилась. Но потом прислушалась и лицо ее разгладилось.

— Не прыгай. Это девочка наша. Забрало опустила. И латы надела. Отгородилась. Думает. Она с детства такая… Думать надо в своей «коробочке», если о серьезном… Но, надеюсь, она все надумает правильно…

Прекрасная Принцесса, Мцыри и доктор Лабковский

Фея летала. Все было хорошо. Местами — так и вообще прекрасно. Ведьмак любимый наведывался все чаще и чаще. Новый крем от морщин вышел великолепным. И даже солнышко выглядывало из-за хмурых ноябрьских туч. Поэтому, когда на чай явилась хмурая, как десять ноябрей, Принцесса, Фея повела себя легкомысленно. Отчасти даже чересчур.

— Как твои дела, детка?

— Все хорошо. Пока хорошо.

Слово «пока» было произнесено с особым нажимом. Но Фея не насторожилась. Наоборот, легко ответила:

— Ах, ну что значит «пока». Рано или поздно все кончится. И мы все умрем. А когда все хорошо — надо радоваться. И наслаждаться. А вовсе не ждать, когда все будет плохо. Потому что может и не будет, кстати.

Принцесса нахмурилась еще больше:

— Нет. Так не бывает. Весь мой предыдущий жизненный опыт говорит о том, что не бывает все хорошо. Где-то обязательно есть какое-то «плохо». Его надо найти. И страдать.

От такого экзерсиса Фея несколько оторопела. И ввязалась в эту странную дискуссию:

— Почему должно быть плохо? Кто сказал, что надо страдать?? Глупости ты говоришь, детка! А про твой куцый жизненный опыт я вообще промолчу…

Принцесса топнула ногой:

— Надо! Об этом все говорят! Все!

Фея иронично прищурилась:

— Кто? Имена? Фамилии?

И тут Принцесса ее буквально оглоушила. Язвительно так:

— Вся мировая литература, к твоему сведению. Это всем известно — счастье и любовь надо выстрадать и заслужить. Через тернии, так сказать, к звездам. Наташа Ростова страдала. Болконский страдал. Лариса. Татьяна Ларина. Гамлет. Офелия…

Фея была так ошарашена, что даже не нашлась, что ответить. А Принцесса продолжала сыпать именами и фамилиями:

— Бедная Лиза страдала. Дездемона. А Каренина?! А… А Мцыри?!

Фея жалобно пискнула:

— Так Мцыри же не про любовь вовсе страдал, нет?

Принцесса припечатала:

— Он страдал про счастье. Вообще. Любовь подразумевается. Ну? Хватит тебе имен и фамилий? Вполне они авторитетные?..

И тут Фея допустила ляп. От отчаяния:

— Не те ты книжки читаешь, детка. Иди вон Лабковского прочти. Он, наоборот, говорит, что любовь — это про радость. А вовсе не про страдания…

Принцесса покраснела. По слогам повторила:

— Лаб-ков-ско-го???!!!! Я тебе про Шекспира и Толстого, а ты мне — про Лабковского?!

И ушла, хлопнув дверью так, что с потолка отвалился солидный такой кусок штукатурки.

Фея расстроилась. Во-первых, она искренне была согласна с доктором Лабковским, что страдать не надо. И что любовь — это вовсе не про страдания. Ни разу. Во-вторых, полагала, что надо радоваться тому, что есть. И не ждать никаких подвохов. И наплевать на весь свой «бэкграунд»… И на все грабли, штабелями сложенные в сарае. Но вот Мцыри… Мцыри почему-то заставил ее задуматься…

В ночи светилось только два окна. За одним Фея рыдала над томиком Лермонтова. А за другим — Принцесса озадаченно улыбалась над томом Лабковского. И делала выписки…

Прекрасная Принцесса и рюкзак со страхом

Фея заглянула в гости к своей крестнице — Прекрасной Принцессе. И чуть было не осталась без ноги: прямо у входной двери стоял туго набитый и явно тяжеленный рюкзак. На который Фея с разгону и налетела. И ударилась так, что из глаз посыпались искры — совершенно настоящие, не метафорические. Удерживая в себе рвущиеся наружу ругательства, почтенная волшебница запрыгала на одной ноге. Но ругательства вырвались-таки. Когда в холл вышла Принцесса. В сиротском спортивном костюме, скрывающем фигуру. Растоптанных кроссовках. И кепке, под которой хорошенького личика невозможно было разглядеть.

Фея выругалась. От души. И спросила:

— Это куда ты собралась, душа моя? Да еще в таком виде? Да еще с рюкзаком, в котором камни, похоже?..

Принцесса гордо и независимо вздернула подбородок:

— В деревню. К тетке. В глушь. В Саратов.

Фея изумленно подняла бровь:

— Это ты сейчас мне Грибоедова цитируешь? Или на вопрос отвечаешь?

Принцессин вид стал еще более гордым и независимым:

— И то, и другое. Уезжаю я. Далеко. И навсегда.

Фея понимающе улыбнулась:

— Поссорились что ли?

Принцесса хлюпнула носом. Но ответила снова гордо и независимо:

— Нет. Просто я поняла, что я его недостойна. И счастья с ним тоже недостойна.

От растерянности Фея не удержалась на своей одной ноге. И плюхнулась прямо на пол. Принцесса кинулась поднимать, на шум явился дворецкий… В общем, Фею доволокли до кресла и усадили. А покрасневшая от стыда Принцесса принялась объяснять:

— Ты понимаешь… Он такой… Такой… Такой, в общем. Уникальный. А я… Я такого не заслужила. И ему нужна не такая, как я. Поэтому надо бежать. Сейчас. Подальше и побыстрее.

Фея вздохнула.

— А какая нужна?

Из Принцессиных глаз потекли слезы:

— Ну, стройная такая. Умная. Спортивная. Которая готовит хорошо. На скалы вместе с ним будет залезать. И в скачках участвовать. И брюнетка еще, да…

Фея покосилась на льняную Принцессину прядку, выбившуюся из-под уродской бейсболки.

— Ага… Брюнетка, значит. Стройная. И все такое. А могу я спросить, что он тогда все это время с тобой-то рядом делает? Не умеющей готовить и лазать по скалам блондинкой?..

Принцесса страдальчески поморщилась:

— Ну я не знаю. Наверное, он ошибся. И скоро поймет, что ошибся. И что я — не то. Не та. Вовсе. И уйдет. А я этого боюсь. Знаешь, как боюсь, Фея?.. Поэтому, лучше я уйду сама. Первая.

Фея задумчиво смотрела в окно. Как ее крестница, взвалив на плечо тяжеленный рюкзак, удаляется от замка. Гордо и независимо удаляется. Когда рюкзак не перевешивает и она не плюхается на попу. Но встает и снова идет. Упрямая.