Александр Лиса - Повелитель Песков

Эти мысли молниеносно крутились в голове, а я все смотрел в глаза Анике, в которых читался нарастающий испуг.

— Алекс… — прошептала она, — Что с тобой?

— Пойдем домой, Аника. — с усилием отвлекаясь от размышлений, сказал я ей. — Мне, наверное, голову солнцем напекло, мысли всякие крутятся в голове.

Она молча повернулась, и мы пошли по песку в сторону деревни.

***

Прошло еще несколько знойных дней вечного лета на одиноком острове в далеком и неизведанном цивилизацией мире. Все шло своим привычным чередом. Гарнизон стоял на охране, люди все также просыпались и засыпали, дети игрались, старики рассказывали истории из прошлого. Я с Аникой проводил дни и ночи, ходил гулять, посещал тренировки, однако присутствовал как бы в двух измерениях — в реальности, и в мыслях, причем во втором измерении я витал куда глубже и чаще, и мне не переставало казаться, что Аника это замечает и переживает по этому поводу. Все чаще я задумывался о том, что подобные мысли могли посещать Антона, рождая в его голове полный сумбур, в состоянии которого можно было бы решиться и на убийство, но в серьез я таких выводов не принимал. Я стал задумываться, как жил Алексис, чтобы сравнить, что делал он и что делаю я, насколько мы похожи, как он строил отношения и семью, но каждый раз такие рассуждения заканчивались абсолютно непонятным для меня гневом. Причем этот гнев не был направлен, а просто присутствовал, мешая полноценно находится в реальном мире.

В один из таких дней Аника сказала странную фразу. Мы прогуливались по деревне, и вроде бы невзначай она сказала, что со мной что-то случилось, и что поставив меня около ствола Тенериса она меня не заметит. Я не сразу обратил на эту фразу внимание, посчитав ее женской выдумкой, но потом, когда остался один, вспомнил, что она мне говорила до этого о восприятии меня в цветовой гамме. Посему походило, что я стал преимущественно серым, то есть без эмоциональным. В принципе, с этим доводом я не мог не согласиться, потому что все реже я чувствовал восторг и радость от встреч с Аникой, от окружающей меня природы, коварного моря и доброты деревенских жителей. Чаще мной владела тревога и злость, причем всегда необъяснимая и не к кому не направленная.

Видимо, переживания за меня были настолько сильны, что Аника рассказала все Эллирии, которая однажды утром пришла в наш шатер узнать, как у нас дела. Виделись мы с ней до этого по несколько раз на дню, все новости разлетались по острову молниеносно, так что представленный повод зайти казался больше вежливостью, чем основанием.

— Алексис, можем мы с тобой прогуляться к моему шатру? — за непринужденной беседой вдруг спросила она. — Мне понадобится твоя помощь кое в чем, если ты конечно не против, Аника.

— Конечно же я не против, мам. — наигранно ответила Аника, переведя украдкой взгляд на меня. Создавалось ощущение, что от меня ответа уже не ждут, но все же я ответил согласием, кивнув Эллирии и несколько поспешно встав. Грациозно поднявшись за мной, она поцеловала в щеку Анику и направилась к выходу. Проделав тоже самое, я направился за ней, выходя из шатра и ступая на одну из деревенских тропинок.

— Надеюсь, я не сильно тебя отвлекла? — спросила Эллирия, не поворачивая головы, а как бы роняя мысли вслух.

— Нет, что ты. — нейтрально ответил я, ожидая подвоха. Последовала минутная пауза, после чего Эллирия остановилась и впилась в меня своими красивыми, но сильными материнскими глазами, в которых на ровне со страхом и обеспокоенностью присутствовала злость и недоверие.

— Моя дочь перестала тебя устраивать, Повелитель? — ровным тоном спросила она.

— С чего ты это взяла? — удивленно спросил я.

— А с того, что ты, находясь рядом абсолютно не присутствуешь с ней, а витаешь в своих серых размышлениях! — более резко ответила она. — Ты думаешь, она не видит, что ты перестал на нее реагировать? Думаешь, она не чувствует, что ты стал боятся находится с ней, что ты от нее отдаляешься? — продолжила она. — Так знай, что она все чувствует и все понимает!

— Эллирия, я не пойму, с чего ты и она сделали такой вывод? — начал было злиться я, но понемногу стал понимать.

— Когда ты последний раз был искренен с ней? Я не говорю, что ты ее обманываешь, я говорю о том, когда ты последний раз был открыт душой? — тихо спросила она. Дальше она могла не продолжать. Давно я не чувствовал стыда за свои поступки, однако это чувство скорее было интуитивным, нежели осознанным. Я причинял боль любимой, и должен был чувствовать вину, однако за что именно моя злая гордыня, овладевшая мной в последнее время, полностью понять не давала. Я снова стал злится, и только испуганный шаг назад, который сделала Эллирия заставил меня прийти в себя. Страх в ее взгляде отрезвил меня лучше ведра с холодной водой, вылитого спросони на голову. Подняв перед лицом руки я с удивлением заметил, что они превратились в песчаные, хотя я этого перехода не замечал и не хотел. Во чего она испугалась.

— Эллирия… — шагнув к ней на встречу тихо сказал я, будто извиняясь, однако она резко ответила.

— Не подходи ко мне. Я тебя не знаю. И к дочери моей тоже не приближайся. — твердо закончила она, встав более уверенно передо мной.

Меня обожгла еще более сильная волна стыда и растерянности, и не придумав ничего лучше я рассыпался песком и устремился ввысь. Я полетел вверх, насколько мог высоко, все еще не веря, что мог представлять опасность для Эллирии, и хуже всего, для Аники. Что со мной случилось и почему я потерял над собой контроль?

Ветер звучал все громче, земля уносилась все дальше, а небо стальными объятия обхватило мое нематериальное тело, сдавив сердце цепкими клещами. И вот, я уже не лечу, а стремительно падаю. Хотя нет, я также лечу, но не вверх, а вниз, где песок обхватит меня в такие же крепкие объятия, как и небо. Кто сказал, что лететь обязательно только вверх? Я уже мог отчетливо рассмотреть, чем занимаются местные жители, бродившие по деревне, но одна фигура стояла неподвижно среди всех и устремила свои глаза вверх. Это был небесно-голубой взгляд Аники, на глазах которой стояли слезы, катившиеся по розовым щекам маленькими ручейками. В самих же океанах, в которых я когда-то, не так давно кстати, тонул без остатка была лишь горькая обида и разочарование. За что? Увы, пока мне этого не понять.

Не став ее беспокоить, я пролетел по деревне до шатра Эллирии, после чего не таясь ворвался в него песчаным вихрем, однако кричать «караул» было некому, так как Эллирии в шатре не было. Чудо лестница, угадывающая направление посетителя шатра была собрана ступенями вниз, по которым я и начал уже не кажущийся таким изнурительным и долгим спуск в Храм Тенериса.

Войдя в храм, украшенный теперь синими цветами и не кажущийся мрачным подземельем, перед сердцем Тенериса я увидел Эллирию, которая стоя на коленях плакала навзрыд, что-то бормоча себе под нос. Подойдя ближе, я заметил на ее запястье маленький корешок, мерцающий синеватым цветом. Что же, друг, ты давно хотел послушать, о чем говорит эта женщина, так слушай. Не мешая беседе Эллирии и Тенериса, я прошел в покои Антона, сам не понимая, зачем я вообще сюда прилетел.