Олег Рой - Три краски

Лара довольно улыбнулась – она знала: Антон, хоть и славится нетрадиционной ориентацией, обладает отличным вкусом и разбирается в моде и брендах не хуже любого дизайнера. И если он оценил ее стиль и прическу, то другим точно понравится. Полная положительных эмоций, Лариса проследовала к журналистской и замерла: там шел настолько оживленный и настолько не сочетающийся с ее настроением разговор, что входить было просто нельзя.

Беседовали, судя по голосам, Машка, Анька и Светка.

– И что теперь делать? – ноющим тоном жаловалась бывшая подруга. – Работу найти сейчас не так легко!

– Я вообще в шоке! – чуть басисто проговорила Светка.

А Машка, перекрикивая обеих, заявила:

– Это Ларка-Кларка во всем виновата! Она выживала нас все эти месяцы! Она нас всех ненавидит!

Лариса слушала их и холодела. Пожалуй, у любой из этих троих, а то и у всех сразу давно уже стоит на ее звонок печально знакомая песня Васи Обломова, та самая, что стояла у нее на Алинку. Как же она, Лара, докатилась до такого?!

– Конечно, мы все рейтинги потеряем, когда такие настроения! Блин! Надо пойти и обо всем ему сказать, – продолжала Машка.

– Ага, так он тебя и будет слушать! – отрезала Анька. – Ищи работу! Тебе же ясно сказано, заявления всего отдела – на стол!

– Как на стол? – не удержалась Лара от удивленного возгласа. Она вошла в комнату и оглядела собравшихся. – Кого на стол? Почему на стол?

Анька и Светка тут же отвернулись, пристыженные тем, что их подслушали. Одна Машка нашлась и, глядя начальнице в глаза, ответила:

– Нас всех на стол! Андреевич приказал…

– Почему? – Новая выходка начальника стала для Лары неприятным сюрпризом.

– Рейтинги упали, – ответила за Машку Анька. – Нас в спутник не взяли – в пакет. Короче, он рвет и мечет. И вообще, говорит, ты… вернее, вы, давно предупреждали, что тут все тунеядцы и бездельники… Он не слушал, а теперь понимает, что надо вас слушать…

– Поэтому всех, сказал, уволить, кроме тебя, – закончила рассказ Машка – она до сих пор говорила с Ларой на «ты». – Так что, вот сейчас напишем заявы, и гуд бай, май лав, гуд бай! – Окончание фразы она пропела.

– Не надо ничего писать! – Лариса, наконец, разобралась, в чем дело. – Я сейчас поговорю с Василием Андреевичем. Вас нельзя увольнять! Да лучше вас мы никого не найдем! Ни в коем случае!

– Как – не найдем? – опешила Машка, прекращая петь.

Анька и Светка тоже непонимающе уставились на начальницу.

– Вы же всегда были против нас… Ругали…

– Жаловались…

– Грозились увольнением… – затараторили девчонки по очереди.

– Я думала, ты нас всех ненавидишь, – закончила Машка.

– Глупые! – рассмеялась Лара и вдруг вспомнила о своей прическе: – Кстати, как вам мой цвет волос?

– Клево!

– Атас!

– Очень хорошо! – отозвались девчонки.

– То-то же! – Легкое настроение вновь вернулось к Ларисе. – Сейчас обстряпаем это дело, и все будет чики-пуки… С такими-то волосами да увольнять? Ни за что!

Лара выскочила из кабинета и направилась к директору. За нею, словно шлейф, проследовал удивленный шепот девчонок:

– Чики-пуки! Она ли это говорила?

– А какая она… другая! Правда?

Лара улыбнулась, распрямила спину, встряхнула головой, чтобы волосы легли на плечи красивой волной, и постучала к директору. Она не сомневалась, что справится с ним. Теперь, с ее-то красотой, вертеть мужчинами легче легкого!

Василий Андреевич был явно не в настроении. Перекладывая бумаги с одного места на другое, он что-то бубнил про себя. Когда директор поднял глаза на вошедшую Лару, подбородок его дрожал от негодования, руки тряслись.

– К вам можно? – одарив его самой обаятельной улыбкой на свете, спросила Лариса.

– Да-да, конечно, – почему-то избегая встречаться с ней взглядом, ответил директор.

– Тут девочки сказали, что…

– Что я их всех уволил! – закончил за нее Андреевич тяжело и однозначно, словно печать поставил на важной бумажке.

– Да… – Лара сделала паузу, надеясь, что директор объяснит причину своего странного поступка.

Но он молчал, и тогда Лариса пошла в атаку сама:

– Василий Андреевич, это я во всем виновата. Увольте лучше меня!

Сказала и сама удивилась, как здорово вышло – так ласково, нежно, мягко. Она раньше так не умела! Кажется, директор тоже почувствовал перемены. Его беспомощный взгляд остановился на новой Ларисе:

– Ну что ты… Вы… Как это тебя уволить… Ты у нас… Вы у нас… – Он будто застеснялся и занервничал. – Вы – самый ценный сотрудник. Я так не могу…

– Понимаете, – вкрадчиво объясняла она, – в силу маленького опыта руководства, я неправильно обращалась с сотрудниками, и оттого все беды. Просто я их сама загоняла. Они притаились, перестали раскрывать свои творческие стороны, побоялись быть инициативными. А сейчас вот мне в голову пришла идея – а не сделать ли наш канал исключительно женским? А что, у нас журналистки – женщины. Они всю информацию передают от себя, а значит, по-женски. Допустим некий феминистический акцент, а? Мы завоюем свою аудиторию, и в следующий раз нас не то что проведут на спутник, еще уговаривать станут!

Василий Андреевич взял со стола карандаш и принялся крутить его в руках.

– Канал для женщин… Я уже думал, что профиль менять надо! Не взяли мы этот сегмент, как не стыдно признавать… Женский канал… А что, это хорошо! У нас вот и руководство прически меняет и все хорошеет, – сделал он заодно комплимент Ларисе.

– Я разработаю проект и представлю его вам тогда. Хорошо? – улыбнулась девушка.

– Хорошо! Представь!

– Я даже с девочками посоветуюсь! Вместе сделаем! – Ларисе вдруг захотелось, как ребенку, прыгать от радости и хлопать в ладоши. Глаза ее загорелись счастьем. – А девочек можно я обрадую, Василий Андреевич?.. Мы ведь их оставляем? Они сегодня перенервничали, бедные!

– Обрадуй!.. Кстати, – директор посмотрел на нее немного нерешительно. – Что-то вы, Лариса, давненько в шахматы играть не заходили. Может, сыграем партию?

– Много работы! – поспешно выпалила Лариса. – Как-нибудь в другой раз!

– Ну хорошо, – директор вздохнул и с нарочитым видом уткнулся в бумаги.

Понимая, что больше не стоит раздражать начальство, Лара мигом исчезла из кабинета, вприпрыжку рванула в журналистскую и, чуть не срываясь на визг, объявила:

– Остаетесь! Все остаетесь! И канал меняет свое лицо! Все – марш пить чай! За чаем расскажу!

Спустя десять минут весь журналистский отдел во главе с замом главреда дружно пил чай, заедая конфетами. Лара и сама не заметила, как ее отношения с девочками вышли на новый уровень. Ее сотрудницы уже не фыркали, не шептались, не зажимались, а запросто разговаривали на любые темы, шутили, смеялись.