Светлана Фетисова - Зеленое платье Надежды

— Хорошо, что времени много. Теперь, мне нужно поменять подготовленную одежду.

Небо за окном посветлело настолько, что стало понятно — где-то там за многослойными тучами взошло солнце.

Мать и дочь пили горячий кофе, который кажется особенно ароматным именно по утрам.

— Может, тебе сделать пару бутербродов с собой?

— Мам, может тебе лечь ещё поспать?

— Нет. Через часок мне тоже идти на занятия. Я лучше помедитирую…

— Только, на всякий случай, поставить будильник.

Зоя Сергеевна улыбнулась.

— Обязательно. Ты не опоздаешь?

— Нет.

Девушка помедлила, раздумывая говорить или нет, потом продолжила.

— Мам, я боюсь. Чем ближе, тем больше.

— Это естественно. Первый день все боятся, но я тебя прошу помнить только одно: работа — это средство, а не смысл существования. Мы работаем чтобы жить, а не живём чтобы работать, поэтому, что бы не происходило на работе, это не конец света. Ты у меня умная, красивая и талантливая девочка, ты достойна большего, чем бегать на побегушках. Поэтому относись к этой работе, как к большому приключению.

— Хорошо, мам, я постараюсь.

Павильон №3 был похож на растревоженный улей, причем, на хорошо освещённый улей, десятки осветительных приборов всех калибров и мощностей работали на полную катушку. Бедная Надежда так растерялась среди бурлящего хаоса, что так бы и стояла как пень с хлопушкой, если бы Толик издалека не заприметил её.

— Привет. Поздравляю с первым рабочим днём. Я смотрю, ты уже написала на хлопушке номер сцены — это зря. Всё ещё может поменяться, не один раз.

— А что же мне делать? Каждый раз переспрашивать? Как дебилка?

— Для тебя же будет лучше. Лучше быть дебилкой без свидетелей, чем у всех на виду? Пойдем к второму спросим.

— Второму режиссеру?

— Ты помнишь, как его зовут?

— Геннадий… не знаю отчества.

— И я не знаю. Плетнёв Гена, вон он.

Крупный мужчина с солидным пузом, которое выглядывало из-под джемпера, разговаривал с актрисой в декорации гостиной. В это мгновенье кто-то истошно заорал:

— Афанасьев.

— Иду-иду. Не переживай, съемки начнутся часа через полтора.

— Ого, а я думала сейчас. Ты поможешь мне сегодня? Пожалуйста…

— Конечно помогу.

И Толик ушёл. Конечно, логичнее было бы попросить помощи у Макса, но его нигде не было видно, да и навязываться ему не хотелось.

Надежда попыталась прилепиться к Вике, снующей туда-сюда, но через пять минут преследования она догадалась, что отвлекает её и если хочет сохранить их дружбу, то лучше не мешаться под ногами.

Хаотичное движение озабоченных людей имело какой-то тайный алгоритм, пока не известный Надежде и она ретировалась в коридор, на лавочку для курящих. Она просто сидела, опершись локтями на своё орудие труда — хлопушку и наблюдала за людьми. Кто-то здоровался, кто-то с интересом поглядывал на девушку во время скоростного перекура, перед ней промелькнули все знакомые лица, даже Макс, и десятки незнакомых — так прошёл час.

Темп суеты стал заметно замедляться. Из павильона выглянул Толик.

— Надь, идём.

Сердце забилось так сильно, что Надежда отдала бы всё на свете, лишь бы продолжать сидеть на лавке. Ноги отказывались слушаться и цеплялись за всё, что ни попадалось на их пути. Тревога оказалась ложной, Толик подвел её к небольшому телевизору.

— Вот, по этому монитору ты можешь увидеть с какого места начинается съемка и встать в нужной точке. Главное, мы должны видеть цифры на хлопушке и слышать чёткий стук для последующей синхронизации звука и изображения. Не забывай, что ты произносишь свои цифры только после слов: есть мотор. Поняла?

— Вроде да. Но мне сейчас кажется ужасно сложным всё, что ты сказал.

Анатолий — добрая душа, понял всё, что происходит в испуганной душе Надежды.

— Я буду находиться прямо за камерой и буду тебе подсказывать. Хорошо?

— Спасибо тебе, Толик, огромное спасибо за помощь.

— Пока не за что. Кстати, ты спросила какую сцену снимаем первой? Сейчас самое время.

Надя отыскала взглядом второго режиссера и направилась к нему, в это время к Толику подошёл Макс и они вместе стали наблюдать за перемещениями девушки. Она получила от толстяка какие-то бумажки и вернулась. Макс кивнул ей.

— Привет. Ты подстриглась?

— Да.

— А я то думал, что-то изменилось, а что не пойму. Вот, что значит, глаз намётанный…

— Толян, ты плохой фотограф…

— И не Дон Жуан.

— Надя, не обращай внимание на этого олуха. Кстати, он тебя предупредил, чтобы ты обязательно улыбалась, когда будешь стучать этой своей мини гильотиной?

— Нет. А зачем?

— Чтобы нам было приятно.

— Обязательно.

И Надя впервые за этот сумасшедший день улыбнулась.

Пространство павильона стало стремительно заполняться людьми, словно где-то прибыл поезд. Целую толпу привёл с собой, сияющий словно медный начищенный таз, продюсер Армен Манукян. Он, как конферансье, вышел на свободное пространство и громко потребовал:

— Прошу внимания и тишины.

Почти сразу же, все присутствующие затихли и перестали ходить, и вообще шевелиться.

— Сегодня у нас Великий день. Мы отплываем в интереснейшее путешествие.

Макс обернулся к Надежде и выразил своё отношение к этим пафосным словам презрительной миной. Дальше девушка уже не слушала велеречивые излияния словоохотливого продюсера, а смотрела на лица слушающих. Это оказалось увлекательным занятием. С большим и искренним интересом Армена слушали только пришедшие с ним люди, видимо, для них и звучали эти слова. Всем остальным, то есть членам съёмочной группы, было глубоко до фонаря, они просто молча пережидали.

— … и позвольте мне, символически начать съёмки. Елена Ильинична, Вы не против?

Женщина с глубоким страданием на лице, режиссёр-постановщик, согласно кивнула. Из толпы вышел парень с тарелкой в руках, на ней крупно было написано название сериала «Стопудовая любовь» и что-то ещё, и передал её продюсеру.

— Ну, с Богом!

Армен, со всей силы и с высоты своего полутораметрового роста, шарахнул тарелкой по полу. Толпа дружно зааплодировала и бросилась поднимать осколки, разлетевшиеся по сторонам.

— По местам.

Скомандовал продюсер и увел радостных «экскурсантов» из павильона. Надежду словно подкинули на раскаленной сковороде, она встрепенулась и заметалась.

— Мне уже надо идти?

— Не надо так волноваться. Сначала будет репетиция и ты сможешь её посмотреть по монитору.

Немного успокоившись, Надежда попросила у Макса сигарету. Они вместе вышли в курилку.

— У меня такое ощущение, что сегодня я должна войти в клетку с тиграми, при зрителях и без всякой подготовки. Жуткая паника.

— У тебя всё написано на лице. Я тебе дам совет — заранее присмотри место, куда ты будешь убегать. Сейчас, во время репетиций.