Альфред Кох - Ящик водки. Том 4

А вот еще из телевизора: Геннадий Андреевич рассказывает кому-то, что у него близкий родственник (по-моему, дед) тоже был репрессирован. И вот есть у меня мечта. Пусть Геннадий Андреевич перед сном, уже закрыв глаза, представляет себе одну и ту же картину: на зябком осеннем ветру, в одном исподнем, стоит измордованный пожилой человек на краю им же самим вырытой ямы, и раскормленная чекистская морда целится из револьвера ему в затылок. Потому что он кулак, враг колхозного строя.

И пускай этот человек каждый раз идет с Геннадием Андреевичем рядом, когда Геннадий Андреевич, во главе колонны демонстрантов, идет по Тверской, распевая бодрые песни про крепкую броню и быстрые танки, утро с рассветом и широкую страну… А сзади Геннадия Андреевича состарившиеся вертухаи тащат портреты усатого генералиссимуса.

Может быть, тогда Геннадию Андреевичу будет легче прощать? Прощать непокаявшихся, не сожалеющих ни о чем, гордых в своей правоте и тащащих страну к светлому вчера. Или легче не голосовать за антисемитскую резолюцию. Или рассуждать про особую роль и духовность народа. А ведь за Геннадия Андреевича голосовало больше 40 процентов нации. Значит, они с этим согласны? А кто не согласен, тот не духовный и не любит Россию. Тот мерзкий злобствующий гад.

Тезис про особую русскую духовность выдуман. Специально. Сначала министром просвещения Николая Первого графом Уваровым (вместе с демагогией про православие, самодержавие, народность и про народ-богоносец). Потом подхвачен коммунистами. Чтобы мы их простили, без суда, даже без их покаяния. Просто потому, что духовные, не такие, как все. Самым сильным достижением русского народа было бы не клевать на эту красивую приманку, а сказать: «Мы такие же, как все народы, не хуже, но и не лучше». Кстати, с этим, насколько я понимаю, согласен даже такой русский патриот (для которого я тоже мерзкий русофоб), как Борис Абрамович Березовский.

Великий русский философ (официально, царским рескриптом признанный сумасшедшим) Чаадаев сказал: «Есть вещи и поважнее, чем любовь к Родине, например — любовь к истине». Настоящий патриотизм, на мой взгляд, состоит не в том, чтобы петь народу сладкие сказки, а чтобы говорить ему правду. Как сказал Александр Исаевич в своей нобелевской лекции, «одно слово правды весь мир перетянет».

Кстати, правда не становится ложью в зависимости от того, кто ее произносит. Даже если это такой грешник, как я.

P. S. А некоторые мои коллеги поспешили сказать, что они со мной не согласны. Интересно узнать, а с кем они согласны? С Геннадием Андреевичем или Борисом Абрамовичем? А впрочем, пусть. Это политика. Пойте сладкую сказку дальше. Про захватывающие перспективы, про огромный потенциал. Кстати, и про духовность не забудьте. Иначе некомплект.

Еще. Я в Москве. Всегда. Изредка выезжаю в Нью-Йорк, когда вызывает издатель. И семья моя здесь. Можете приходить с еврейским погромом. Хоть я и не еврей. Теперь, после думского позора, к сожалению. Шолом.

…Начнем с «Ящика водки». На всякий случай напомню. Это такой политический сериал, написанный в жанре диалогов. Бизнесмен Альфред Кох и журналист Игорь Свинаренко вспоминают свою жизнь, год за годом, начиная с 1982-го. Каждый год, как будто что, вспоминается ими за бутылкой водки. Вспомнить они намерены все, на это потребуется ящик. Уже выпито 15 бутылок. Итак, том третий. Года с 1992 по 1996-й. Включительно. Начнем с предисловия. К первой книжке его писал Леонид Парфенов. Ко второй — Татьяна Толстая и Дуня Смирнова. К третьей (сегодняшней) — Валерия Новодворская. Парфеновское предисловие уже забылось, предисловие девушек из «Школы злословия» помню прекрасно — оно было жизнерадостным и немного кокетливым, нынешнее — мрачно до чрезвычайности. Например, есть там такие слова: советская действительность навсегда научила авторов выживать, а не бросаться на амбразуры. Не желать невозможного, бегать по волнам, уступать дорогу неизбежности. Я хорошо отношусь к авторам, и мне их безумно жалко, а им жалко меня. И в этой взаимной жалости капиталиста, журналиста и облезлого злого диссидента — надежда не только для нас… (дальше уже не интересно).

Вот: есть и хорошие слова. «Не исключено, что эти томики останутся самым искренним и информативным историческим документом четырех эпох: застоя, перестройки, ельцинской революции и путинской реакции».

Так и есть. В этом томе Кох рассказывает, как работал предвыборный штаб Ельцина в 1996 году и про коробку: самое интересное — это про коробку от ксерокса. Про Сосковца, Коржакова и Барсукова. Еще можно прочитать про приватизацию, про залоговые аукционы, и отдельного внимания заслуживает комментарий Коха относительно Чечни. Точнее, ментальности чеченского народа.

Если честно, не понравилось мне в этой книге только одно. Нет здесь комментария к последним реформам, которые продвигает Путин. Назначение губернаторов, Дума по партийным спискам и так далее. Молчат об этом Кох и Свинаренко, рассказывают себе о 90-х годах и в ус не дуют. Впрочем, и понятно. Книга-то была подписана в печать летом… Придется ждать следующих томов. Хотя, если так пойдет дальше, до 2004 года Кохи Свинаренко рискуют не добраться.

С. БУНТМАН. Возвращаемся к книжкам. Тут вопрос, нравится ли книга Свинаренко с Кохом «Ящик водки».

С. ПАРХОМЕНКО. Я ее не читал, но я ее слышал почти всю в пересказе. Однажды так получилось, что мы с Игорем Свинаренко вместе оказались в одном путешествии, и книжка тогда только выходила, и он очень охотно ее пересказывал. Я сложно отношусь к ее главному герою, Альфреду Рейнгольдовичу Коху. Он много плохого мне сделал в жизни. Я ему это помню, и я ему этого постараюсь не забыть. Но я еще раз скажу: я приветствую разного рода журналистские книжки и журналистские формы. Это интересная форма, когда интересный, ничего не скажешь тут, политик, со сложной политической биографией, и интересный журналист, с ярким, сочным стилем, встречаются и пишут вместе, это всегда неплохо. Лучше бы таких книжек было больше, тогда бы мы постепенно научились различать среди них хорошие и плохие.

С. БУНТМАН. Я видел кусочки телевизионные в «Намедни», это было очень забавно.

С. ПАРХОМЕНКО. Забавно. Они оба талантливые люди, как к ним ни относись. Одного можно любить, другого можно не любить, как угодно, но они талантливые, ничего не скажешь.

За последние месяцы в продаже появились сразу три хорошие книги, рисующие картину нашей российской политической жизни. Такой насыщенности на книжном рынке, пожалуй, еще никогда не было.