Александр Молчанов - Коммунист

Красноармейцы уже и засомневались было, зачесали в затылках. Подбежал запыхавшийся Померанцев, папаха набекрень, в руках — револьвер. Ствол был раскален докрасна.

— Не слушать контру! Слышали приказ?

Направил револьвер на Забелю, нажал курок. Щелк. Нет патронов.

— Стреляйте, черти! — командует Померанцев.

И снова подняли бойцы винтовки.

— А ну-ка обождите-ка! — Во двор медчасти вразвалку вошел крепкий бритоголовый мужчина в сопровождении нескольких таких же крепких парней, вооруженных револьверами.

— Гордеев, — прошелестело в толпе, — ВЧК.

Под взглядом Гордеева Померанцев сник.

— Этих я забираю, — деловито сказал Гордеев. И повернулся к Борисову, протянув ему бумагу:

— Вот ваш мандат, возвращаю. Никто вас здесь не тронет.

2

Борисов сидел в кабинете у Гордеева в кожаном кресле. Доверительный разговор проходил под фотопортретом железного Феликса. Борисов изложил Гордееву суть его миссии. Нужно пустить составы с хлебом в Москву. Нужно вразумить Кондратьева.

Гордеев покачал головой:

— Упрям Кондратьев. Плюс дел здесь наворотил. Понимает, что прощения ему уже не будет. Разозлил комендант Москву, а Москва слезам не верит.

Это он, Гордеев, посылал в Москву донесения о том, что здесь происходит, предчувствовал, куда все движется. Но его не желали слушать. Упустили время, когда Кондратьева можно было остановить малыми силами. Теперь его так просто не сковырнуть. Кондратьев — популист. Умеет разговаривать с солдатами. Гарнизон за него горой. Хотя гражданское население, конечно, его ненавидят. Кондратьева нужно арестовать, но для этого понадобится армия. А значит — будет бой и это будет бой между красными и красными. Что может иметь плохой пропагандистский эффект. Поэтому Гордеев вынужден делать вид, что все происходящее в городе происходит с одобрения из Москвы и что вообще имеет какой-то смысл.

Борисов хочет все же сначала попробовать уговорить Кондратьева помириться с Москвой.

— Попробуй, — пожимает плечами Гордеев, — пропадешь.

3

Комендант принял Борисова незамедлительно. Во все время разговора он сидел в тени, а самого Борисова усадил напротив лампы, так, чтобы свет падал ему в лицо. Борисову не удалось толком разглядеть лицо Кондратьева. Но его слова она расслышал достаточно хорошо.

— Город Окунев Москве не подчиняется.

На этом разговор и был закончен. Кондратьев вызвал своего заместителя Жданова. Жданов хитрый жук, лебезящий и по-собачьи ластящийся к Кондратьеву. Даже смотреть на него неприятно.

Жданов вывел Борисова и сказал ему, что будет держать его рядом с собой и контролировать каждое его донесение в Москву.

— Как это понимать?

— Надо понимать так. Если мы тебя шлепнем — к нам пришлют другого уполномоченного. А так вот он ты, Борисов, у нас на глазах, как лещик на сковороде.

И Жданов прикоснулся рукой к руке Борисова. Борисову потом долго казалось, что место этого прикосновения липкое и дурно пахнет.

4

Пока Борисов занимался государственными делами, Забеля был весь в делах амурных. Между ним и Катей произошло любовное объяснение. Забеля был готов жениться на Кате, о чем ее и уведомил.

— Я согласна, — ответила она без лишних колебаний и кокетства. — Но мне нужно сначала поговорить с отцом.

Забеля был согласен подождать. Он же не знал, что отец Кати был комендант Окунева Кондратьев.

5

Диана показывала Хрусту фокусы. Исчезновение карты, огненный шар. Хруст просил объяснить, как она это делает. Диана смеялась — тогда будет неинтересно. Тем временем их дом окружили милиционеры. Готовился захват Хруста. Около полуночи — требовательный стук в дверь.

— Хруст, выходи с поднятыми руками.

Тишина. Взломали дверь, а навстречу вылетел и взорвался огненный шар. Дианины фокусы. Вошли в квартиру, обыскали. Никого.

Начали простукивать стены — нашли потайной ход на чердак. Ушел Хруст. И Диана ушла вместе с ним.

После этого случая Хруст задумался. В Москве ему оставаться нельзя, на него будет объявлена охота. Нужно уходить за границу, а для этого нужны деньги. Нужно заканчивать операцию с Борисовым. И, кстати, неплохо бы выяснить, кто его предал, кто навел милицию на его убежище.

На следующее утро следователь Морозов назначил встречу с осведомителем Картозиком. Пришел на место встречи и нашел своего осведомителя мертвым, с перерезанным от уха до уха горлом. Оборвалась ниточка, ведущая к Грише Хрусту.

Гриша готовился к экспедиции в Окунев. Диану он планировал пристроить на время поездки в Борисов компаньонкой к одной своей знакомой.

— Я знаю, ты едешь к женщине! — рыдала Диана.

— Я еду к моему лепшему другу Сене Жукову, которого я отправил в Окунев с поддельным мандатом! — в сердцах сказал Гриша.

— Как ты сказал? Сеня Жуков? — слезы Дианы высохли мгновенно.

Секунду она обдумывала полученную информацию, затем решила:

— Я еду с тобой.

Спорить было бесполезно.

6

Борисов с помощью Гордеева связался с Москвой.

— Полковник Маслов у аппарата, — услышал он в телефонной трубке. Тот самый Маслов, чья подпись на мандате. Разговор с Масловым у Борисова был короткий и по существу, без лирики. Доложил обстановку, спросил дальнейших указаний. Получил их: необходимо убить Кондратьева. Сделать это нужно тайно, так, чтобы никто не знал, что это сделали наши. Всю вину свалить на диверсанта, посланного… да вот хотя бы тем же Шестопаловым.

Борисов боялся, сомневался. Ночью ходил по двору, думал. Вышел Забеля. Сели на крыльце, закурили.

— Не спится, товарищ Борисов?

— Не спится, товарищ Забеля.

Слышны были откуда-то выстрелы.

— Где стреляют?

— Да, — зевнул Забеля, — Померанец заложников расстреливает. И них это дело тут каждую ночь.

И Борисов под эти ночные выстрелы решился убить Кондратьева.

7

Операцию по убийству Кондратьева планировали вместе с Гордеевым и Забелей. Перебирали варианты. Отравить. Взорвать его машину. Запереть в штабе и поджечь. Подстрелить по время поездки по городу. Все варианты слишком рискованны и ненадежны. А им нужно действовать наверняка.

Вечером Годреев вызвал Борисова во двор поговорить.

— Твой Забеля встречается с Катей.

Воткнулась шпилька в сердце, но Борисов не дрогнул.

— Что такое?

— Мы не можем ему больше доверять.

— Встречаться с медсестрами — не преступление для красноармейца, — обламывая зубы о каждое слово, сказал Борисов.

— Катя — дочь Кондратьева.

— Вот оно что.

Борисов вздохнул.

— Неужто он со спокойным сердцем примет участие в убийстве отца невесты?

— Я за него ручаюсь.

— Нужно его проверить.

Борисов задумался. Соблазнительная мысль.

— Можно.

— Решено.