Валерий Лаврусь - Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр

Около двенадцати, всё получив и обо всём договорившись, мы перешнуровали ботинки, затянули ремни, настроили по длине трекинговые палки, надели рюкзаки, и покинули, похожую на городок Дикого Запада, Луклу, начав свой путь к великой цели, к базовому лагерю Эвереста, на высоту в 5360 метров.

Не сразу мы начнём набирать высоту, а станем медленно подкрадываться, привыкая и акклиматизируясь, укрепляя мышцы ног и рук восхождениями на радиалках и переходах между базами. И всё равно акклиматизации окажется мало. Её всегда мало. А в тот первый день мы даже понизили высоту. Прилетели на 2800, а ночёвка была в трёх часах в Пхактинге, на 2610.

Погода на переходе стояла обычная, горная. На солнце жарко, в тени и на ветру холодно. Не знаешь, что надеть… Шли по широкой каменной тропе, траверсом огибающей гору над ущельем. Справа гора. Слева ущелье. Справа облака и небо над горами, слева горная река на дне ущелья. Небо, горная река, каменные дома, зелень, цветущие вишни и горы, горы, горы… Горы справа, горы впереди, горная тропа под ногами… Гималаи. В Гималаях мы! В самых высоких горах на планете. В самых-самых высоких!

О! Они своенравны, эти горы. Горды. Независимы! И от людей, и от богов. Разве что Сам Яхве рассердится на них, как было в 15-м, когда после землетрясения даже Эверест стал на два с половиной сантиметра ниже и сдвинулся на три на юго-восток. (Только на 2,5! и только на 3!)

Первый час я шёл с трудом. «Скафандр» никак не хотел включаться в такое вселенское безобразие, как трекинг в Гималаях. Он то захотевал пить, то пѝсать, то у него начинала стрелять коленка, то болеть голова, а то его вдруг начинало качать из стороны в сторону. Мучился я до обеда. А после, наевшись каши с мясными консервами и напившись сладкого, приторно-сладкого чаю, вдруг ожил и пошёл, пошёл, набирая темп и твердость шага… В Пхактинг я уже входил уверенно, не мотаясь, в нормальном состоянии. Впрочем, как и все.

День закончили купанием в реке (кто осмелился купаться в обжигающе-ледяной воде) и ужином. Я заказал «чикен момо», те самые пельмени не пельмени, хинкали не хинкали, манты не манты, нечто подобное… с курицей, что понятно из названия. Взял, предварив фразой «ноу спайси, ноу гарлик». Оказалось, есть можно. Артём с Равилем решили попробовать местный ликёр. Оказалось, пить нельзя. Пока пробовали, выяснили: в команде я — самый старый. Эдакий мамонт… динозавр-перестарок. Володя на это только рукой махнул:

— Палычу хорошо! Ему уже было столько, сколько нам. Он уже был таким, как мы. Вопрос: будем ли мы в его возрасте, как он?

Врал гид, а точнее, не знал. Никогда я «таким» не был в их возрасте. В их возрасте я работал на Севере, дружил с вездеходами и вертолётами, пил водку и даже спирт, курил… Боже мой… я ведь курил! Ужас! А они молодцы. И физически подготовлены лучше. И сами… «Где мои семнадцать лет?..» Резанова, где наши семнадцать лет? А? Молчишь…

Позже, уже часов в девять, вся группа спала без задних ног. Завтра Володя обещал длинный переход. Пять мостов, и восхождение по ступенькам на 500 метров (больше 150 этажей!). Кто-то, услышав про 150 этажей, ойкнул, но Володя отрезал:

— Не ссать, жумарить!

Он брутальный, наш гид, у него к рюкзаку привязаны три сушёных леща (тесть перед поездкой подарил), Володя их подвесил досушивать, и кукла Йети. Кукла уже бывала в Лукле. И в Южной Америке она успела побывать, и в Антарктиде… Где только не успела… А уж сколько девичьих сердец взволновала она по всему миру… У-у-у-у-у…

— …В океан я попал, когда мне было двадцать.

Ты же помнишь, я тогда уже был женатый человек, аж с тремя детьми, и надо было работать. Устроился продавцом в магазин «Магнит». Представляешь, целый месяц — продавцом в «Магните»! Но потом послал всё к чертям… Когда началась Олимпийская стройка, уехал в Адлер разгружать вагоны с камнями… Неделю разгружал, потом сел в поезд, домой съездить на пару дней. Еду, а тут звонит мой племянник, Саня Романенко… Я его так люблю… Среди моих родных, близких и вообще людей, которых я знаю, он мой самый любимый человек.

— Как я понимаю, это сын сестры, которая старше тебя на шестнадцать лет?

— Да… И я его просто обожаю! Я в нем, наверное, вижу самого себя… Звонит он и говорит: «Вова, тут такое дело… У меня друг с работы (Саня тогда работал сварщиком) нашёл на остановке объявление… Вербуют на Камчатку, на рыболов. Поедем?» Я говорю: «Конечно, поедем!»

Это, кстати, был единственный раз, когда он сколыхнул меня с места, а не наоборот.

В течение недели мы связались с Петропавловском-Камчатским, договорились: что, куда, какие документы отправлять… Авиабилеты нам взяли… Мы, правда, до последнего думали, что это какой-то очередной развод-обман. Но денег с нас никто не просил, мы сели в Краснодаре в поезд до Москвы, а из Москвы до Петропавловска-Камчатского уже самолётом.

И вот, представляешь… Мы на Камчатке, что само по себе уже мечта. И я влюбился в те места! Из всех мест, где я был, это одно из самых любимых. Есть Патагония, вместе с Пунтаренасом, есть Гималаи. И есть Камчатка… Хотя, по сути, я увидел только один Авачинский вулкан. Вот вулкан, а вот Авачинская бухта… Мы там две недели чему-то обучались, на каких-то матросов… Получили корочки… Сели на БАТМ «Бакланово» компании «ОкеанРыбФлот».

БАТМ — это аббревиатура, Большой автономный траулер-морозильщик. У них много БАТМов… Сами ловим, сами морозим…

Сели на БАТМ и ушли на четыре с половиной месяца в рейс. Сам рейс четыре месяца и плюс две недели выхода и захода в бухту… Ушли и только через четыре с половинной месяца вернулись! Представляешь?

— И сколько ты так поматросил?

— Те самые четыре с половиной месяца. Один рейс. Потом вернулся… Опять по семейным обстоятельствам. Там же женщина, трое детей… На Камчатку она ехать отказалась наотрез.

— Денег хоть заработал? Контора поступила честно?

— Да! Много заработал. Более чем достаточно на тот момент.

И ты знаешь… Я много раз хотел вернуться. Даже уже работая в горах, на годик — на два… Порыбачить. Потому что, во-первых, мне понравилась моряцкая жизнь…

— Ты бродяга! Вова!

— Во-вторых, мне понравился коллектив на БАТМе. У меня знакомые попали на другой траулер, и когда вернулись, рассказывали какие-то ужасы… Чуть ли не с тюрьмой корабль сравнивали. А нам с братишкой повезло. Потрясающий коллектив. Была там парочка конфликтов, но всё улаживалось на уровне ментальных полувзглядов…

— Сколько там вас было?

— Девяносто человек.

— Девяносто человек, четыре с половиной месяца — озвереешь!

— На самом деле народ потрясающий. Несмотря на то, что мы с Саньком были новички и вообще ничего не знали — ни о море, ни о корабле, ни о рыбалке, мы быстро вжились в коллектив… И капитан классный!