Денис Блажиевич - Выборы в Деникин-Чапаевске [СИ]

— Бу… Бу… Бу… — начал было смешливый Егорл, но быстро заткнулся. Вернее это Ксения Денисовна его заткнула. Загнала, отобранную у Ндфл селедку, в горло Егорлу по самый лопушистый хвост.

— Вы такие же! — бросила Ксения Денисовна страшное и тяжелое, как мельничный жернов, обвинения.

— Неправда. — искренне возмутился Крымненашев в спину убегающей из этого подлого места Ксении Денисовне. — Разве есть у Гузкина такие штаны с таким гульфиком?

— А мне гульфик не нужен. — весомо заметил Семен Маркович, выслушав исповедь Ксении Денисовны, и задвинул то, что от него никак нельзя было ожидать. — Я постправдой не балуюсь. Даже под соленые грузди.

— Ты должен их посадить. — настаивала Бубубукина.

— Да за что? — продолжал удивляться мэр.

— Да за все. — продолжала настаивать Ксения Денисовна.

— Да за что? — продолжал валять ваньку невозмутимый ванька Семен Маркович.

И здесь Ксения Денисовна догадалась. Это стоило Гузкину пустой, теперь бесполезной, бутылки коньяку и звучной пощечины.

— Так я и знала. Вы заодно. Признавайся. Твоих рук дело?

— Это и твоих рук тоже. — совсем не дурачась, а честно ответил ей Гузкин.

Глаза Ксении Денисовны стали сухи и блёклы. Ничего она не ответила Гузкину. Молча вышла из кабинета. Не то теперь время, чтобы плакать. Настало время мстить. За оставшийся вечер Бубубукина обегала все аптеки и выпросила у бывшего третьего из пяти мужа изумрудный каблучок «Иж». Все было готово. Оставалось набраться храбрости и выступить. Так как она всегда мечтала и хотела. Цельная личность, навсегда, верная своим богам и идеалам. Одна выступала против гнилой и всегда такой не гнилой системы. Как было когда-то. На то сильно надеялась Ксения Денисовна. Так как должно было быть. К сожалению, на это Ксения Денисовна уже почти не надеялась.

Под первый всегородской гей-парад определили 23 июня. Международный день балалайки. Так совпало само собой. Хотя может быть Гузкин о чем то догадывался, разрешая мероприятие именно в этот день. Как бы то ни было, город хорошенько подготовился к столь нетривиальному событию. От немедленной расправы спасало полицейское оцепление и отряды юнармии на роликах и самокатах. Парад начался ровно в 10.00. по толерантному среднеевропейскому времени. Стартовали от памятника Т-34 в сквере пионеров-героев. Должны были пройти по центральной улице Ленина и примерно через полчаса выйти на Нейтральную площадь прямо к скульптурной композиции «На штурм райкома». Впереди шел Зинаид Зинаидыч в белом парике с тугими косичками, одетый в короткое сине-белое платье из немецких производственных драм про безотказных сантехников. В правой руке он держал палку, увитую разноцветными лентами. Сразу за ним ехал броневик с огромным репродуктором, установленным на боевое отделение. Машину позаимствовали в особом отделе местной воинской части, где ее использовали для морального и психологического разложения вероятного противника. Сегодня из репродуктора тоже гремели записные пропагандисты но несколько иного толка. Элтон Джон, Джордж Майкл и неожиданный (я настаиваю и не верю в поклеп) в такой компании Петр Ильич Чайковский. Под хрипящую и рычащую от стыда советскую агитационную звуковую систему (завели I will survive), рядом с репродуктором извивалась вокруг мощного ствола зенитного пулемета пенсионерка Коровякина. В оранжевом топике и вроде бы розовых стрингах. Они то и дело мелькали в самых неожиданных местах ее никак и нигде не заканчивающегося тела. Шустрая Коровякина успевала вертеться вокруг ствола пулемета, рассылать во все стороны воздушные поцелуи и в тоже время спасаться от летящей в нее всякой гневной чепухи. В целом народ за полицейским оцеплением был настроен лениво и благодушно. Изредка, как свадебные голуби, над толпой вспархивали шлакоблоки и летели в яркую и праздничную гомолюбезную мешанину. Но в основном ограничивались пустыми пивными банками и виртуозными оскорблениями, а иногда и одобрительными возгласами. Гузкин распорядился выделить на парад по два представителя от каждого предприятия. Поэтому никто не удивлялся, когда «Army of Lovers» сменял бодрый и по-хорошему пропитой голос диктора.

— По улице Ленина шествуют представители славного коллектива «Ордена трудового знамени» завода литейного оборудования. За почти 100 летнее существование завод произвел для нужд народного хозяйства около 5 миллионов чугунных чушек.

— И еще две — орали из толпы, а диктор продолжал.

— Мастер фрезерного цеха Павел Иванович Пронько и токарь Кузьмин Светозар Андреевич несут славное знамя легендарного предприятия.

Под красным, отделанным желтой бахромой, знаменем шли, спотыкаясь на высоких каблуках, два здоровых хмурых мужика в кожаных фуражках и узеньких шортах с плоскими заклепками. Люди кричали им, но не с осуждением, а с каким-то восхищением:

— Вот ты, Иваныч… Вот ты… мой гнойный.

В ответ Павел Иваныч (27 лет непрерывного трудового стажа) показал свое отношение ко всем хулителям. Крепкий зад, обтянутый блестящей кожей, и звонко ударил по нему мозолистой рукой. Токарь Кузьмин (11 лет просто трудового стажа) не остался в долгу и добавил лютой жести. Сотворил из пальцев рогатку и просунул в них толстый розовый язык. Мимо в дежурившую скорую помощь пронесли бездыханное тело Егрипа Ндфл. По земле волочились растрепанные перья его карнавального костюма. Один из шлакоблоков выбрал единственно верную траекторию.

— Балаган и профанация. — услышала рядом с собой злые слова Ксения Денисовна Бубубукина. Она находилась среди горожан и все еще сомневалась, приводить ли задуманное в действие. Как всякая демократическая натура она имела тяжелую родовую травму. Проблему с действием после океанов гладких правильных слов.

— Испохабили святую идею. — продолжал горячиться мужчина рядом с Ксенией Денисовной. К удивлению она его узнала. Этот светлый плащ с пряжкой.

— Вы закончили Курганский машиностроительный?

— Причем здесь это! — воскликнул мужчина. — Вы и представить себе не можете, что это такое? Всю жизнь ждать. Надеяться, а на выходе получить вот это. — показал мужчина на Егорла Снилса. Одетый в хромовые сапоги и пушистую голову кролика между ногами, Егорл ломался на пару с пенсионеркой Коровякиной в разбитном бесстыдном тверке.

— Так вы! — внезапно догадалась Ксения Денисовна и зажала рот рукой, боясь, что ее кто-нибудь услышит.

— Причем самый настоящий. Природный. — смело ответил мужчина. — У кого хотите спросите. Эх. — махнул он рукой и сказал нараспев по древнерусски.

— Загубили гея-геюшку, некуда теперь приткнуться его попочке.

Дослушивать Ксения Денисовна не стала. Она решилась!

Торжественная палка Зинаид Зинаидыча попеременно то салютовала то отбивалась от летящих по разным траекториям предметов. Сравнительно не пострадав, Зинаид Зинаидыч почти добрался до Нейтральной площади, когда увидел несущийся на него полуиздохший каблучок «Иж». Когда до столкновения оставались считанные метры, каблучок развернулся и остановился. На коррупционную брусчатку Нейтральной площади (заводы жены Гузкиной) ступила нога справедливого мстителя. Нога в желто-синем кеде с толстым намеком. Нога Ксении Денисовны Бубубукиной. Всё остановилось. Замерло в боязливом ожидании, потому что мститель держал в руке…