Фиона Вуд - Облако желаний

Ван Ыок до сих пор помнила, как осветилось лицо Деби, когда она прочитала первую строчку: « There was no possibility of taking a walk that day » [7] В этот день нечего было и думать о прогулке ( перевод О. В. Станевич ). . Энтузиазм Деби был невероятно заразительным.

– Я настоящая фанатка этой книги, – говорила Деби. – Мой учитель в восьмом классе заставил написать пересказ каждой главы, и это было очень здорово. У меня появилось такое ощущение, как будто мы сроднились с книгой. Я знала ее наизусть.

Ван Ыок тогда решила, что тоже хочет знать эту книгу наизусть. И когда они прочитали четвертую часть романа, случилось кое-что поистине волшебное. Спустя недели тяжелой и кропотливой работы что-то щелкнуло; Ван Ыок перестала запинаться на незнакомых словах и длинных предложениях. Слова магическим образом стали открывать ей свое значение, по крайней мере, большинство из них, через контекст. А предложения перестали быть препятствиями и начали рассказывать историю. Ее глаза бежали вперед; она понимала форму и ритм языка. Она переживала за Джейн и умирала, как хотела знать, что же случится дальше. Она словно сама испытала все горести и унижения Джейн и в конце книги торжествовала вместе с ней.

После того как Ван Ыок читала вслух абзац, они с Деби обсуждали его, говорили о тех временах, когда был написан роман, об ограничениях и ожиданиях, возложенных на героинь типа Джейн, да и на всех женщин в зависимости от их социального статуса. Они беседовали о религии в ту эпоху, о том, как обращались с людьми, у которых были психические заболевания, и, когда они почти закончили читать книгу, Деби сказала: «Никогда не слушай тех дураков, которые утверждают, что «Джейн Эйр» – это роман о девушке, которая заполучила мужчину, пусть и грубияна. Нет, эта героиня добилась всего, чего хотела, и жила по собственным принципам, потому как обладала моральной силой, интеллектом, мужеством, воображением и железной волей. И это чертовски крутой список! Только представь себе: Шарлотта Бронте написала эту книгу в тысяча восемьсот сорок седьмом году! Впечатляюще для женщины, жившей в ту эпоху!»

Ван Ыок была согласна. Бедной Шарлотте Бронте сначала даже пришлось использовать мужской псевдоним – Каррер Белл, чтобы книгу напечатали. Настолько бесправными были тогда женщины.

У Ван Ыок вошло в привычку мысленно обращаться к Джейн, когда ей хотелось набраться мужества или происходила какая-то несправедливость. Она задавала себе вопрос: «А как бы поступила Джейн?» Как будто Джейн жила в доме по соседству. Или скромно пыталась влиться в компанию одноклассников – бедная девочка в школе для богатеев. Она часто задумывалась о том, что бы сделала или сказала Джейн и что ей самой стоит сделать или сказать в той или иной ситуации. Ван Ыок вспомнила Ника Спэрроу, и ее опять охватило раздражение. Однажды ей хватит смелости сказать то, что сказала бы в подобном случае Джейн.

Вслух.

Она взяла это себе на заметку.

Пообещала, что так и будет.

Ее ba , отец, как раз заканчивал готовить ужин, когда Ван Ыок вышла из-под гипноза неевклидовой геометрии. Это было одно из его особенных блюд – рыба с розовым перцем, имбирем и кориандром. Когда он готовил его, то всегда говорил одно и то же: «Кто-то покупает этот перец в дорогих магазинах. Но не мы».

– Не мы, – повторяла Ван Ыок.

– Нет, мы идем на берег реки, – говорил он. – Потому что мы знаем…

– Мы знаем, где растет перец.

И она улыбалась, спрашивая себя, как много раз уже повторялся этот диалог.

Родители отца выращивали овощи и фрукты на продажу, и папа готовил лучше мамы. Если они выходили на прогулку, то он всегда подмечал еду, которую можно было собрать: дикий лук, расторопшу, амарант и рукколу вдоль трамвайных путей; лимоны и сливы, свисающие через заборы на узких улочках; шинус у извилины реки в пяти минутах ходьбы от их дома. Рядом с шинусом он посадил rau răm, вьетнамский кориандр, и тот рос в изобилии. Более капризный вид кориандра они посадили дома в горшки, которые поставили на кухонный подоконник.

В половине двенадцатого, когда родители спали уже часа два как, Ван Ыок тихонько проскользнула на кухню, чтобы сделать себе поздний холодный «Майло» [8] Растворимый шоколадно-солодовый напиток, производимый компанией Nestle. (к которому пристрастилась во время учебы в «Маунт Фэрвезер»). Вся домашняя работа была сделана, осталось лишь подшлифовать задание по литературному мастерству.

Она размешивала напиток, вдыхая солодовый аромат и слушая, как звякают кубики льда о стенки стакана, и таращилась на изломанное отражение в окне над столом.

Весь ее здравый смысл подсказывал ей, что Билли Гардинер скорее всего – а еще лучше, точно – поведет себя так, как вел со всеми остальными на протяжении тех двух лет, что она наблюдала за ним, и скорее всего, а еще лучше, точно, он задумал для нее какую-то грубую шутку… и тут ее словно громом поразило – Ван Ыок вспомнила про желание. То глупое, легкомысленное, загаданное совершенно случайно желание…

Потому что… потому что его странное поведение, которое началось как раз со вчерашнего занятия – которое она приняла – принимала – за подготовку злой шутки, – могло быть вызвано (ой!) желанием, в котором она загадала понравиться Билли. Ван Ыок вдохнула напиток, вместо того чтобы выпить, и поперхнулась. Какие слова она использовала, когда загадывала желание? Чтобы он предпочел ее всем девчонкам в мире , чтобы считал потрясающей ? Нет. Нет-нет-нет. Ей было стыдно даже допустить эту мысль. Но все же как еще объяснить, что он с такой горячностью принялся защищать ее, сказав, что она австралийка ? Конечно, это немного раздражало Ван Ыок, потому что это такое автоматическое право – быть австралийцем, и пусть у Билли были самые доблестные намерения отвести от нее противное «эмигрант», не менее раздражительное, потому что оно автоматически вызывало предположения о низком социальном статусе, но с другой стороны…

Она не верила ни в фей, ни в зомби, ни в вампиров, ни в Санта-Клауса – как и в волшебные желания. Вся эта ерунда годилась для детей. Ван Ыок выпила еще немного «Майло», собрав ложкой холодные хрустящие кусочки льда с поверхности. А потом уже в сотый раз заглянула в свой пенал. Маленькая стеклянная колбочка ну точно не могла вот так взять и исчезнуть. Она провела пальцем по внутреннему шву, под молнией, а затем высыпала все содержимое на стол. Нет, ее по-прежнему нигде не было.

Желания – они ненастоящие.

Ненастоящие и все.

Поправка.

Желания были настоящими .

И иногда желания исполнялись.

Желания исполнялись, потому что волшебство существует.